Избранное. Том 1 - [18]

Толик Птичий Убийца отводил душу на хищных желтоклювых мартынах, извечных врагах речного рыбака и тундрового охотника. Мартынов он бил пачками.

Муханов облюбовал цейсовский Браткин бинокль и сидел на крыше избушки, разглядывая горизонты. Нечего было разглядывать, тем более в бинокль: свинцовая лента Китама, изгибающаяся к морю, да блеклая тундра с осколками озер. Но Муханов разглядывал.

Санька забрел однажды в дедову избушку. Здесь все оставалось по–прежнему, но стоял уже нежилой дух.

На столе лежала раскрытая книга. Санька с интересом подошел. Увесистый том в дореволюционном кожаном переплете. Санька посмотрел титульный лист. «Ежедневные размышления истинного христианина». Сочинение графа П.К.Бобринского. Книга была раскрыта на «Суете».

«…Суета иссушает наш ум, и душа от нее загнивает. Суетные помыслы наши обращены на сыскание почестей, плотских утех и, паче того, богатства. Истинный христианин должен…»

Санька так и не успел узнать, что должен делать истинный христианин, чтобы изжить грех суетности. Скрипнула дверь, и вошел Федор.

– Не трогай ничего, москвич, – просто сказал он. – Пусть пока все как есть остается. – Голос у него был спокойный, и вообще после того, как раскрылся дедов обман, Федор стал как–то проще, вроде бы даже повеселел. Саньку осенило.

– Федор, ведь ты знал?

– Догадывался, – досадливо сказал Федор. – Я таких мазуриков насквозь знаю. И тебя я, москвич, вижу. Удрал ведь ты, а?

– Как сказать, – ощетинился Санька. – Передо мной монетки колобком катились. Я за ними бежал, бежал и вот прибежал сюда. С тобой за одним познакомился. – Сказал и вышел, чтобы уйти от прищуренных безжалостных глаз.

Санька подошел к реке. На средине маячил в дедовой оморочке Братка: проверял сети. На берегу копошился еще кто–то, очевидно, Глухой. Санька пошел к нему.

Глухой ползал по разостланной сети и выбирал из нее запутавшиеся щепочки, прутики.

– Сеть–та заносит, – сказал он. – Дожди вверху были, хлам несет. Сети–то хорошие, их сушить надо. Я сушу. – И опять согнулся. Санька стал помогать ему.

Вечером Оспатый Федор взял щетку и подмел пол. Аккуратно сбросил сор в печку и стал чистить ламповое стекло. Он повесил лампу на гвоздик на стене, желтый свет ее упал на стол, и все стали потихоньку собираться к столу, да так и расселись в молчании.

– Продукты скоро кончатся. Денег нет. Что будем предпринимать, граждане? – спросил Федор.

– Что делать? – сказал Муханов. – Рыбу ловить надо. Я уже два раза обжегся, и здесь я досижу до конца. Не уйду отсюда без рубля. – Голос у Муханова был жесткий, и сам он как будто постарел. Бинокль на ремешке все еще болтался у него на шее.

– К прокурору надо идти, ребята. Один выход – к прокурору, – сказал Братка.

Тут–то и раздался всхлипывающий смех Глухого. Никто не видал, чтобы Глухой смеялся, а сейчас он прямо корчился от этого смеха, прикрыв рот ладонью, жидкобородый, искореженный Севером гном.

– Ты чего, чего? – испуганно вскинулся Братка.

– К прокурору–у, – давился Глухой. – Славка Бенд к прокурору, Федор к прокурору или он к нему… – Черный скорченный палец Глухого уперся в Муханова. И все посмотрели на Муханова, припертого указывающим перстом.

– Ладно, ты, чучело, – сказал Муханов.

Все смолкли, пораженные вспышкой веселья Глухого, и молча же осознали непостижимую дедову гениальность: знал, что обманет, и так подобрал, что никто из обманутых и пикнуть не пожелает, не захочет шуметь.

В это время скрипнула дверь.

– Мозна? – и появился Пыныч, ангел–хранитель, громоотвод в кухлянке, узкоглазый вестник мирских новостей.

Пынычу дали кружку с чаем, и все загремели кружками. Только Славка Бенд остался сидеть у своего оконца, изучал в сумраке непостижимый пейзаж.

– Рыбки поймали мало? – спросил Пыныч. Никто ему не ответил, все–то ты знаешь, старый черт.

– Я немножко поймал, одну тонну. Сеточка маленькая – пятнадцать метров.

– Где поймал, где? – спросил Славка.

– На реке, – простодушно ответил Пыныч. – Сейчас рыба выше.

– Вот, – сказал Славка. – Вот.

– Немножко проволоки надо, – сказал Пыныч. – У катера есть. Пойду возьму.

– Я думаю так, – сказал Федор. – Продуктов нам в долг дадут под осенний ход. А сейчас я с двумя ребятами сплаваю вверх по реке. Посмотрим, что там есть. Может быть, Пыныч скажет.

– Это я пойду вверх по реке, – сказал Славка. – Мне из всех вас деньги нужнее. И взрывчатку возьму.

– Взрывчатку я давно в реку выкинул, – усмехнулся Федор. – Глупых нет под статью попадать.

– Дурак, – безнадежно сказал Славка. – Трус, дурак.

У хитрого Пыныча узнать ничего не удалось. Решили, что завтра вверх по реке пойдут Славка и Санька с Мухановым. Больше троих моторка не могла вместить.

19

…Они поднимались вверх по Китаму мимо глинистых низких берегов, мелкого кустарника прибрежной тундры, галечных перекатов и к вечеру вышли туда, где Китам дробится на протоки, и протоки эти прятались среди дикого буйства разросшейся в удалении от моря знаменитой китайской ольхи. Течение шло здесь так сильно, что лодка почти не двигалась, так вроде стояла, а потом рывком прыгала вперед на метр–два, не больше.

– Все, что ли? – в десятый раз спрашивал Муханов. – Давай здесь пробовать. – Но неумолимый Славкин нос смотрел вверх по реке. – Там, там рыба, – твердил он.