Избранное - [79]

Ее даже не интересовало, что я говорю, лишь бы говорил.

Вдруг в дверь постучали.

— Кто там?

— Доктора Шебека просят к телефону.

— Сейчас приду.

Эржи тоже проснулась, зябко поежилась и, моргая, смотрела на меня: что теперь будет? Она слышала только стук: что-то случилось.

Я торопливо оделся. Такие случайные ночевки, когда у тебя с собой ничего нет, отвратительны.

Звонила Эва.

— Алло… я так и думала, тебя вьюга застала…

И замолчала.

— Да.

— Ты сумеешь вернуться к полудню?

— Ну… пожалуй… Даже пешком.

И тут я вспомнил, что на мне полуботинки, я вышел в них, встав из-за обеденного стола.

— Ты хорошо спал?

Прижав трубку к уху, я не отвечал. Она переспросила, хорошо ли я спал.

— Алло!

Я не ответил. Не знал, что ответить.

— Алло!

— Алло!

— Ты не понял? А я очень ясно слышу тебя.

— Да.

— А ты?

— Я тоже. К полудню я буду на месте, Эва. Привет.

И положил трубку.

Я был небритым, немытым, взлохмаченным. Поймал проходившего мимо хозяина:

— Где здесь можно побриться?

— Парикмахер есть только в Матрахазе.

— Не одолжите ли бритву? Мне пришлось остаться здесь из-за вьюги…

— Прошу, пойдемте…

Я пошел с ним.

Он привел меня в двухкомнатную квартирку, его жена в ночной рубашке сидела в кресле. При виде нас она вскочила.

— Пардон…

— Простите…

— Пожалуйста, проходите сюда, в ванную. Прошу, вот бритва, теплая вода, крем… пожалуйста… лезвия шведские.

Он захлопнул за мной дверь. Через три-четыре минуты я побрился, вышел. Женщина в одной ночной рубашке все так же сидела на краю кресла.

— Простите…

— Пожалуйста, пожалуйста… побрились?

Я ошалело остановился.

— Ваш муж?

— Спустился в столовую.

— Это… — Я принялся искать в карманах брюк деньги, но как их отдать этой женщине, когда она в ночной рубашке?

Она ничего не говорила, молча смотрела на меня.

— Простите, — выдавил я наконец, — я думал, что… вы так любезны…

Она улыбнулась.

— Вполне естественно, — сказала она.

Дать ей теперь десять форинтов или не давать? Я не мог решить.

— Я ворвался к вам в квартиру, чтобы побриться…

— Ничего, ничего, мы к этому привыкли…

— Понимаете… я даже пальто с собой не взял.

— Знаю, знаю, не смущайтесь. С большинством гостей, приехавших неожиданно, это случается. Мой муж всегда говорит: настоящие туристы не те, кто приезжает надолго…

— Да, да… конечно, я не турист…

— Знаю, вы врач с Гайи. Как-то вы пили у нас глинтвейн. Не помните? Недели две… три назад…

— Да… помню…

Я вышел. Оглянулся, но сориентироваться смог не сразу. Где моя комната? Наконец нашел: моя кровать, пепельница, спички, но Эржи там не было. В какой же она комнате? Рядом со мной? Я постучал, мне не ответили. Постучал во вторую, третью. Ответа не было. Я пошел к ванной комнате в конце коридора, она была закрыта, постучал. Лилась вода, я снова постучал.

Имени ее я произнести не мог: а вдруг это не она?

— Кто там? — послышался чей-то голос изнутри.

Голос был мужским, не она. Может, есть еще одна ванная комната?

В другом конце коридора я действительно обнаружил ванную. Журчанье, плеск воды, я постучал.

— Золи?

Это голос Эржи.

— Да.

— Я не дождалась тебя. Пошла принять душ. Надо сейчас же ехать. Погоди, я открою дверь.

И открыла.

— Нет, нет, — запротестовал я.

С закрученными сзади волосами она стояла в ванне и намыливалась.

— Закрой дверь, ненормальный, — сказала она, так как я оставил дверь открытой. И, смыв с лица мыло, улыбнулась мне. — Сейчас в ванне я решила бросить мужа, если ты тоже этого хочешь. Останусь с тобой. Хочешь?

Меня очень влекло к ней, я хотел ее, но теперь, когда она вот так сообщила мне о своем решении, я несколько принужденно, немного фальшиво сказал:

— Конечно, дорогая.

Да и об этом пожалел в ближайшие же секунды. Я стоял в крошечной ванной комнате, уставившись на мозаичный плиточный пол, пока Эржи вылезала из ванны, натягивала чулки, надевала платье, и все это буднично, как жена.

— Жалеешь? — спросила она, когда на ней была уже и шубка.

— О чем?

— Не увиливай.

Я прекрасно понимал, о чем она спрашивает, и знал, что притворяться непонимающим — трусость. Но ответил не сразу.

Мне показалось, будто мы женаты уже десять лет. В том смысле, что на мои плечи давил груз всех неприятных и глупых обязанностей десятилетнего брака, а взамен я ничего не получал. Брился самым вульгарным образом в чужой квартире только ради того, чтобы женщина, с которой я провел ночь, не увидела меня утром небритым, — а она даже внимания на это не обратила. Собственностью своей считает. Эва звонила… если я к полудню доберусь до места, можно позвать ее к себе в комнату… и комендантша в ночной рубашке… Что же, и соблазниться больше нельзя?

Одевшись, Эржи стала такой же, как вчера. Очень красивой, очень хорошо одетой, порядочной женщиной. Она сказала:

— Я решила, что так будет в любом случае. Это зависит не от тебя. Не чувствуй себя обязанным. С Ференцем я разведусь.

Она, вероятно, заметила на моем лицо какую-то неуверенность, потому что, говоря это, быстро вышла из ванной комнаты, прошла по коридору, спустилась вниз по лестнице, я едва поспевал за ней. В ресторане она попросила чашечку кофе таким тоном, словно только сейчас приехала сюда. Привлекательная, прекрасная, элегантная женщина, прибывшая в отель в одиночестве, просит кофе, даже не присаживаясь.