Избранное - [144]

— Поторапливайся!

Водитель, словно и не слыша его, обошел машину, с ног до головы оглядел Цэрму — его, видимо, очень удивил ее необычный дэли, потом не торопясь сел за руль, и они поехали. Казалось, что, кроме Дэчина, никто не торопится. В аэропорту было уже довольно многолюдно.

— Постарайся машину поставить в тень, а то она у тебя словно печка, просто невыносимо, — сказал Дэчин и хлопнул дверью. Но водитель снова пропустил мимо ушей его слова, с любопытством разглядывая дэли Цэрмы.

Самолета еще не было. Цэрма, как только вышла из машины, вспомнила о зонтике:

— Второпях зонтик забыла, а ты не напомнил мне, — упрекнула она сына и стала искать тень.

— Пойдемте-ка во-он под тот вяз, — предложил Дэчин и повел их за собой.

Под ветвистым вязом было хорошо. Все молчали, каждый думал о своем. У Дэчина было о чем рассказать профессору. В первую очередь он намекнет ему о сыне, и тогда сам Ульдзий во всех деталях расскажет отцу о его помощи. А Цэрма-гуай, наверное, сгустит краски и распишет все те трудности, которые возникли из-за его отсутствия. Надо бы, чтобы Цэрма-гуай обязательно сказала профессору: «Ты должен благодарить за все этого человека». И Дэчину больше ничего не нужно.

— Мне еще не раз придется торчать в этом аэропорту. Через несколько дней надо будет провожать отсюда сына. Столько лет мальчику учиться… — Цэрма вздохнула.

— Мама! В этом году я на поезде поеду: надо посмотреть на свет да с ребятами познакомиться… Вот будет весело! Кстати, где кубинская гитара, которую ты мне обещала? — осведомился Ульдзий.

— На что она тебе! До чего же ты упрям! И вправду говорят, что когда мать думает о детях, то они и вовсе с ней не считаются. Ну зачем тебе ехать на поезде? Такой дальний путь… устанешь. А как легко на самолете…

Но сын не сдавался:

— А где фирменные джинсы, которые ты обещала? Я уже уезжаю, а их все нет. Надо бы за любую цену… Тот раз на рынке за пятьсот тугриков продавали…

— Одни брюки?

— А что же еще? Брюки — это и есть джинсы. Совсем ты у меня отстала, мама.

Но в это время кто-то крикнул: «Летит!» — и прервал их разговор. Серебристый лайнер появился на северо-западе, он низко летел над горами. Все устремили свои взоры на небо… Самолет пошел на посадку.

После поцелуев и объятий профессор Дондок снова поцеловал сына в лоб и сказал:

— Очень хорошо… Поздравляю тебя с успешной сдачей экзаменов. Я переживал за тебя.

— Учитель! Уж больно у вас утомленный вид. Прежде чем выйти на работу, вам не мешало бы отдохнуть, — заботливо сказал Дэчин.

— Ничего, ничего. А как у нас на факультете?

— Все благополучно, учитель, не беспокойтесь. У студентов экзамены уже приняли. Правда, много хлопот доставили вступительные экзамены, однако и они подходят к концу, — ответил, улыбаясь, Дэчин.

Но тут в разговор вмешалась Цэрма:

— Мы ведь без тебя оказались в катастрофическом положении.

— А что случилось? — удивился профессор.

— Еще удивляешься? И если бы не Дэчин, то наш сынок…

— Неужели он не смог поступить на филологический в пединститут? — И он удивленно посмотрел на сына.

— Вот еще, в пединститут! Сдался он нам. Теперь все стараются своих детей за границу отправить…

— Почему же обязательно за границу, какая в этом необходимость? — сказал Дондок и замолчал. Ему, видимо, стало неловко обсуждать такой щепетильный вопрос при людях. Вовремя подошел и Дэчин — в одной руке он держал чемодан профессора, другой вытирал пот, обильно выступивший на его лице. Цэрма сразу же схватила чемодан и удивленно спросила:

— И больше у тебя ничего нет?

— А что же еще может быть? Я ведь уезжал с единственным чемоданом.

— Но ведь он у тебя пустой… — И у нее чуть глаза на лоб не выскочили.

— С чего это ты взяла?

— Он у тебя такой легкий.

— Там гербарий и все, что по работе… Веса никакого — вот и легкий. Да ты осторожнее ставь-то, разломаешь ведь все.

— У меня тут вся обувь износилась, впору босой бегать, а ты что привез… Кому нужны твои листья да стебельки, — невольно повысила голос жена.

Дондок посмотрел на ноги жены и сказал:

— У тебя прекрасные туфли.

— Чего уж там! Не босиком же мне было идти на надом, вот и попросила у подруги. О твоем ведь имени думаю. Еще говорю ей: «Муж тебе другие привезет, лучше этих».

— А что я мог поделать — времени было в обрез. Я и сам очень хотел походить по магазинам.

— И за целых полмесяца не нашел времени? Поверю я тебе! Ты просто и не вспомнил об этом, — распалялась жена.

Но в это время Дэчин, подойдя к такси, открыл дверцу и позвал их:

— Учитель! Может, поедем?

Профессор тут же поспешил к машине. Внутри было жарко, как в печке. Некоторое время они ехали молча, словно воды набрали в рот.

— Видимо, будет засуха, — озабоченно сказал профессор.

— Возможно… — буркнул водитель.

Они снова замолчали, но вскоре профессор повернулся к сыну и поинтересовался:

— Так какую же профессию ты выбрал? Куда теперь собираешься ехать?

— Он пошел по вашим стопам, учитель. Теперь, конечно же, в Москву… — И Дэчин широко улыбнулся.

Однако профессор не ответил. Да и по лицу его трудно было догадаться, о чем он думал. Он только закурил и жадно затянулся.

Дэчину все же не хотелось прерывать начатый разговор.