Избранное - [156]

— Братцы, — обратился он к нам, — у нас сегодня последний и единственный день, даже не день, а полдня, капитан согласился ждать только до обеда. И все. Рыбачить больше не придется. — Степанов краснел, переминался с ноги на ногу, не знал, куда деть обляпанные слизью и кровью руки. — А завтра уж вы…

— Знаешь что, Вася, — сказал Толик, — раз уж мы опоздали, то давайте так: замет вы, замет мы.

— Так справедливо будет, — подтвердил Роман, его ноздри двигались.

— Да поймите же, что у нас только полдня, пароход ведь ждать не будет. А рыбой надо еще снабдить вот этих парней, — Степанов взглядом показал на чужих ребят. — Что же они, зазря уродуются?

— А если завтра рыба кончится?

— Куда она денется.

— Шлюпка-то наша…

— Вон она, — Степанов отвернулся и замолчал.

— Дело ясно, — сказал Роман и пошел к шалашу. Мы побрели за ним. Там наладили удочки и побрели вверх по Бараньей, к перекатам — а что нам еще оставалось?

— Ну и Васька. Ну и подлец, — ругался Роман, — что утворил. Да и мы тоже: самим надо было шить невод, своей иметь… погорели.

— Да черт с ними, — вмешался Толик. — Удочками натаскаем, на всю зиму хватит.

— Нам икра нужна, икра.

* * *

Лососи шли в верховья, где в тихих заводях (это у кеты) самцы вырывают носами ямочки в песке, бросят туда молоки, а самки икру, опять закопают и будут сторожить от налетов гольца, хариуса и форели… до тех пор, пока течение не унесет их обессиленные тела в море: попав в пресную воду, рыбы уже ничего не едят. И умрут. А мальки, вышедшие из икринок, пожив какое-то время в пресной воде, уйдут в моря и океаны путешествовать на четыре года… и возвратятся большущими рыбинами точно на это же место, где сами были икринками, и… опять все сначала.

Горбуша ямочек не роет. Она будет тереться брюшком на мелких местах, бросая икру и молоки. И тоже будет воевать с хищниками, защищая потомство, пока не умрет.

Мы брели по тому месту, где речка разлилась метров на сто и глубиною была по щиколотку. В заводях горбуша уже нерестилась. Протянешь руку, рыбины, шлепая хвостами и извиваясь, уносились пулями. Только отошел от этого места, они опять возвращаются.

Любопытно было наблюдать, как рыбы взбирались по водопадам. Перед стеной воды, в яме, они, отдыхая, еле шевелили плавниками. Затем стрелами бросались вверх по струе — и какая же нужна скорость, как надо работать хвостом и плавниками, чтоб пересилить падающую воду! Некоторым не удавалось с первого раза победить водопад — на одном месте они извивались, так и хотелось помочь им, — и они скатывались назад, в тихие запруды. Отдыхали. А тем, что повезло, радостными стрелами улепетывали дальше… в верховья, к заветным местам.

Над речкой орущими ватагами носились чайки. Они падали в воду, выхватывали рыбин и, бешено работая крыльями и горбясь, несли к берегу. Это не всегда удавалось им, рыбины шлепались в воду. К той чайке, что старалась тащить бешено сопротивляющуюся рыбину, кидались другие… драка получалась… рыбина вырывалась… Ни той, ни другой добыча не доставалась.

Метрах в десяти от нас сидел на песочке орел, раздирая когтями большущую кетину. Увидел нас, лениво расправил крылья и заскользил над водой. Чайки с криком кинулись к оставленной добыче… а орел нес в когтях уже новую рыбину.

Берег был истоптан медвежьими лапами. Кое-где виднелись кучки песка, я ковырнул ногой одну из них, вывернулась кетина.

— Дальше не пойдем, — сказал Роман, рассматривая следы, — а то еще на этого черта напоремся.

Рыбка ловилась хорошо, к обеду мы уже натаскали по ноше. Потом сварили уху, чай.

— Жаль, ведра нету под икру, — пожалел Роман, — можно бы еще порыбачить.

Побрели к устью. Там было тихо, на берегу лежали кучи рыбы, возле них прохаживался Василий, остальные, видимо, носили рыбу. Шлюпки тоже не было.

— Как рыбачилось? — весело спросил он. — А мы и вам рыбки приготовили.

— Ну и наглец, — кривя рот, прошептал Роман. Потом обратился к Ваське: — На шлюпке рыбу возите?

— На ней.

— Придет шлюпка, не угоняй. Мы свою повезем.

Роман пусто и бесстрастно посмотрел в глаза Василию. Тот отвернулся и зашлепал подошвой по мокрому песку.

Рыбу на шлюпке повез Роман, мы с Толиком возвращались пешком и на этот раз без нош — у нас даже настроение от этого хорошим было. Но не надолго, когда пришли домой, Роман был злой-презлой: при подходе к берегу напоролся на валун, шлюпка перевернулась, весь улов утащило море.

XII

День с утра проглядывал прекрасный, и наши желания горели еще ярче. Когда шли мимо метеостанции, Васькина команда таскала ящики с продуктами, катала бочки с соляркой. В другое время мы кинулись бы им помогать, но сейчас только фальшиво подняли руки в знак приветствия. Они улыбнулись, и их улыбки показались мне будто себе на уме, а может, просто застенчивые, ведь, наверное, стыдно было за вчерашнее.

Когда вышли к устью, утро сияло. Речка журчала по камешкам радостно, и рыба в ней кишела. Видимо, это был самый последний день ее хода, и она не вмещалась в речке. Мы прямо запрыгали от счастливых предчувствий при виде этой картины, и Роман впервые за последние дни улыбнулся.

— Нарыбачимся, — радовался он. — Володя, тащи невод.