Избранное - [126]
— Почему они поют не с начала, ведь это последний куплет? — удивился Тёнле и встал с постели.
Три месяца Тёнле постоянно был начеку: днем он не смел и носа высунуть во двор, не говоря уж о том, чтобы пройтись по улице; лишь изредка с наступлением темноты заходил в хлев Наппа, где собирались поговорить мужчины с их улицы. Разговор шел о работе и о погоде, вспоминали всех, с кем встречались, скитаясь по свету, обсуждали обычаи разных народов, сравнивали женщин из других стран со своими. При этом иностранцами считались даже обитатели равнины у подножья наших гор!
Один, например, строил железную дорогу и побывал даже в Анатолии и теперь рассказывал, как по ночам вокруг бараков они разводили огромные костры от волков и работали под охраной солдат, потому что там бродят болгарские и македонские бандиты и могут напасть на людей.
Иногда вполголоса они затягивали песню айзенпоннаров — дорожных рабочих, что прокладывают пути в горах и перекидывают мосты через реки, по которым пойдет железная дорога:
Женщины, сидя за прялками, подхватывали нежными голосами:
Тихо и задумчиво лилась песня, веретена и мотовила жужжали, как пчелы, приводя в движение воздух — до того жаркий, что казалось — весна уже наступила.
После этой песни всегда наступало молчание, пока кто–нибудь из побывавших в Венгрии не принимался рассказывать о рытье бесконечных оросительных каналов и передвигающихся по рельсам телегах–конках, в которые впрягают до дюжины лошадей. У венгров, слава богу, есть лошади, а вот в Германии, где сидит кайзер, в каменоломнях и на рудниках в телеги впрягают людей!
Не всегда мог Тёнле и спать дома, в своей кровати: вернувшись ночью домой, он по приставной лестнице забирался в сушильню для лекарственных трав, откуда легко перебраться незамеченным на заднюю половину дома, если вдруг нагрянут патрульные, и скрыться в лесу. Иной раз, когда из мастерской Пуллера приходили тревожные вести, он прятался в сторожке семейства Пюне, где устроил себе удобную лежанку. Ложиться в собственную кровать с простынями и женой под боком Тёнле отваживался только в сильный снегопад, когда никаким патрулям не взбредет в голову искать его.
В один из солнечных дней, после того как мужчины отработали повинность по расчистке от снега улиц, ведущих в город, три пограничника во главе с унтер–офицером явились в дом, чтобы арестовать Тёнле. (Выходит, как–то пронюхали, что он дома?) По счастью, Маринле Баллот вовремя их заприметила: подхватила она тогда медные ведра и бегом на берег Пруннеле, зачерпнула воды и уж оттуда прямиком к Бинтарнам — предупредить. Тёнле как ни в чем не бывало через заднюю калитку по санному пути ушел в лес, там залег в своем привычном убежище, куда ни снег, ни патрули не попадут, из пещеры он видел всю округу, а его не видел никто. Ребятишки не проболтались, да и вся улица держала язык за зубами.
Потом пришли карабинеры, подняли всех среди ночи и, как в первый раз, перевернули все вверх дном.
Но зима была уже на исходе. Дни стали длинней, зяблики разучивали первые нотки брачных песен, клестовки занялись гнездами. Солнце пригревало жарче, снег на крышах начал таять, и по соломе струйками стекала вода; за ночь она замерзала, превращаясь в сверкающую гирлянду сосулек, свисавшую вдоль карниза на южной стороне дома.
В последние три вечера февраля, как велел обычай, ребята выходили на улицу звать весну — звенели колокольчиками, которые подвешивают на шею скотине. Детям тоже надоел снег, долгие зимние вечера, сидение взаперти; как птицы и козлята, ждут они теперь не дождутся длинных дней, высокого солнца и зелени на лугах. Глядя на кучу золы под очагом и на поленницу, в которой почти не осталось дров, старики приговаривали:
— Вот и зима прошла.
После заката они выходили на улицу посмотреть, как горят костры на Мооре и Спилекке; огнем на вершинах дожигали зиму и указывали перелетным птицам направление на Север. Стариков радовала песенка ребятишек, носившихся босиком по лужайкам, где местами еще белел снег, и по дорожкам от одного дома к другому:
Когда над прогретыми склонами запели жаворонки, Тёнле снова ушел из своего дома за границу. Только не удалось ему, как он рассчитывал, устроиться торговать гравюрами на территории Габсбургской империи: друг его из Вальсуганы этой зимой не вернулся на родину, и кто знает, где он теперь — в Кракове или в Киеве? Тёнле, не будучи подданным Франца — Иосифа, не имел права работать бродячим торговцем, хотя он и предъявлял императорско–королевскому комиссару города справку об увольнении из рядов ландвера. И паспорта у него не было, и непросроченного вербовочного удостоверения; шлепнули ему в старую трудовую книжку печать и отправили с богом.
Знаменитая повесть писателя, «Сержант на снегу» (Il sergente nella neve), включена в итальянскую школьную программу. Она посвящена судьбе итальянских солдат, потерпевших сокрушительное поражение в боях на территории СССР. Повесть была написана Стерном непосредственно в немецком плену, в который он попал в 1943 году. За «Сержанта на снегу» Стерн получил итальянскую литературную премию «Банкарелла», лауреатами которой в разное время были Эрнест Хемингуэй, Борис Пастернак и Умберто Эко.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.