Избранное - [161]

Э. С. сфотографировался между нарисованным ежом и собакой. Швед попросил адрес, жестами пообещал прислать фотографию по почте, сердечно попрощался за руку с Э. С., сел в свою машину марки «сааб» и стал ждать, чтобы его взяли на буксир. Механик направился к своей четвероногой автомастерской, которая все еще шипела и отфыркивалась, включил зажигание и поволок потерпевшего аварию иностранца за собой.

— Проверьте состав рабочей смеси в двигателе, — крикнул вдогонку Э. С. — Не нравятся мне эти детонационные стуки.

«Техпомощь» тарахтела, как молотилка, так что механик напутствия Э. С. не расслышал. Швед высунул в окно руку с дымящейся трубкой и непрерывно махал Э. С. на прощанье. Э. С. ответно помахал ему, ласково потрепал свою собаку, сказал ей «Пошли!», и они повернули к дому.

(Письмо от шведа пришло довольно скоро. В конверт была вложена большая фотография, та самая, которую он сделал своим потрясающим аппаратом. Эта фотография сейчас висит в кабинете Э. С. на видном месте. Если вы на нее посмотрите, то, конечно, заметите, что собака глядит на вас с большим любопытством, а у Э. С. с винчестером на плече, в очках на носу и погасшей тонкой сигарой во рту взгляд несколько подозрительный.)

Когда Э. С. и Джанка повернули к дому, солнце уже скрылось за горой, вся природа затихла и притаилась в ожидании. Труба вовсю дымила — жена готовила ужин. Э. С. подошел к своему плетеному креслу, окруженному полевыми гвоздиками, сел, раскурил погасшую сигару, глубоко затянулся и, откашлявшись, сказал собаке:

— Видала, что наш еж натворил? Он умеет не только плясать и кружиться, как дервиш, он еще и машины в кювет сбрасывает! Да-а-а… — протянул он и забарабанил пальцами по столу. — Если это правда, посмотришь, что произойдет в ближайшие недели.

Ему страшно хотелось, чтобы слова шведа оказались правдой, он почти поверил в его глухонемой рассказ. Э. С. был в отличнейшем настроении, он крикнул жене «Поставь пластинку!» и стал насвистывать «Как прекрасен этот мир». Вскоре из дома донесся голос певицы. Певица через окно спустилась на веранду, потом прошла по полевой гвоздике и остановилась возле Э. С., который полулежал, откинувшись на спинку плетеного кресла. Заслушавшись певицы, он даже перестал насвистывать.

Певица принялась расхаживать по наполовину не возделанному саду, собирала полевые гвоздики, пылко убеждала Э. С., что этот мир прекрасен, и время от времени бросала цветы ему под ноги. Собака нагибалась, нюхала их, поглядывала на хозяина и махала хвостом. Знай жена Э. С., что певица собирает гвоздики и, не переставая петь, бросает их к ногам Э. С., она бы тут же выключила проигрыватель. Но, занятая приготовлением ужина, она ничего не подозревала. Единственным свидетелем, который мог бы выдать тайну своего господина, была Джанка, но Джанка не стала бы этого делать, потому что собаки никогда не выдают тайн своих хозяев.

* * *

Тут мы, дорогой читатель, сделаем небольшое отступление и вернемся назад, в минувшие дни, потому что, на наш взгляд, это поможет пролить некоторый свет на характер Э. С., дополнить его портрет еще одним штрихом. Сколько ты ни пишешь, ты никогда точно не знаешь, что в данной истории важнее — сюжет или образы, поэтому одной рукой ты выписываешь образы, а другой дергаешь ниточки сюжета, причем частенько правая рука не ведает, что делает левая, и наоборот; впрочем, любезный читатель и сам, наверно, не раз это замечал.

В тридцатые годы значительная часть собираемого крестьянами табака стала обходными путями утекать от государственного контроля, проникая тайными тропками и на внутренний и на внешний рынок. Начало этой контрабандной торговле положил 1923 год, когда урожай табака случился неслыханный, и австрийцы даже выпустили в честь этого исключительного урожая специальные сигареты (они назывались «Эрнте-23», претерпели ряд изменений, но вы и теперь можете их купить у нас в оранжево-зеленой упаковке). Итак, начиная с 23-го года контрабанда табаком ширилась и постепенно приобрела такие масштабы, что государство было вынуждено принять необходимые меры и вернуть торговлю под свой контроль.

Чтобы сделать контроль эффективнее, в табакопроизводящие районы страны было направлено большое число акцизных чиновников — поднаторевших в своем деле людей. Им надлежало следить за тем, чтобы вся продукция имела государственный ярлык и ни один табачный лист не уходил больше ни за кордон, ни на внутренний рынок. Акцизные развернули бурную деятельность, обложили штрафами крестьянское население табакопроизводящих районов, потому что оно резало табак на дому и крутило козьи ножки вместо того, чтобы покупать, как предписывает закон, фабричные папиросы или пачки трубочного табака с государственным ярлыком. Там и тут были пойманы контрабандисты-одиночки, по большей части воскобои — они прибывали из-под Трояна, Ловеча или Тетевена, везли на лошадях и мулах пчелиный воск и вощину, а в обмен увозили из табачных районов тюки желтого, как воск, табака. Однако все это были одиночки, крупные банды остались нетронутыми — у этих в каждом село были свои связные и посредники, свои доверенные люди среди государственных чиновников, тайные склады, транспорт, постоянно действующие каналы, свои глаза и уши везде и всюду.