Избранное - [2]
Х а й н ц. Welche vortreffliche Orte![1]
Б е р т а. Ja, ja, vortrefflich![2]
В а л ь т е р. Immer entzückte ich über ihre Natur[3].
Ф р и ц. Besonders Wälder sind schon![4]
Б е р т а. Ihre Wälder, mein lieber Enkel, waren für uns Tod[5].
В а л ь т е р. Gib mir Karte und Kompass, Heinz!.. Gerade hier war ihr Banditennest. Dieselbe Quelle, ein solcher Eiche, an dem sie aufgehängt waren[6]. (Сверяет карту с местностью.) Hier… Das war hier[7].
Туристы осматривают могучий дуб, криницу. Берта кладет часть цветов к корням дуба, а остальные — к кринице.
Дети мои! Где-то здесь лежат ваши отцы, безвинно казненные варварами. (Смотрит на сук дуба.) Мы с бабушкой Бертой передаем вам эту скорбную память… Берегите ее! Несите ее! Мстите за нее! (Выбрасывает руку в фашистском приветствии.) Зиг!
В с е в м е с т е. Хайль!
В а л ь т е р. Зиг!
В с е в м е с т е. Хайль!
В а л ь т е р. Зиг!
В с е в м е с т е. Хайль! Хайль! Хайль!
Все замирают в скорбном молчании. Никем не замеченный, появляется К у з ь м а.
Фриц выхватывает из чехла нож и яростно, остервенело пытается начертить свастику на шершавой коре дуба. Кора не поддается, тогда он с размаха пинает ногой кружку и намеревается осквернить криницу.
К у з ь м а. Что делается… Что делается, растуды твою в бобовник! (Ставит корзину наземь, снимает ружье с плеча, направляется к туристам, которые испуганно пятятся от него.)
Сцена затемняется.
Слева — стена крестьянского дома в два окна. В глубине перед нами — чистая половина избы. Справа — стена сарая с широкими дощатыми воротами. Появляются т у р и с т ы с поднятыми руками. Их конвоирует К у з ь м а.
К у з ь м а (командует). Стой! На месте стой! (Зовет.) Михась! Михась, выйди сюда!
Из избы появляется еще моложавый, но совсем седой м у ж ч и н а.
М и х а с ь. Что случилось, батя?
К у з ь м а. Да уж случилось, зятек. Такое случилось… (Туристам.) Комагер сюды! Сюды, кажу, комагер! (Вскидывает ружье.) И прентко, прентко!
«Туристы» входят в избу с поднятыми руками. Михась ничего не понимает.
Может, тебя ущипнуть?
Ф р и ц. Wir protestieren![8]
Х а й н ц. Wir werden uns beschweren![9]
В а л ь т е р. Das ist ja nackte Willkür![10]
Б е р т а. Terror![11]
Ф р и ц. Verletzung der Menschenrechte![12]
К у з ь м а (командует). Не галдеть! (Чуть спокойнее.) Раскаркалось воронье. (Совсем спокойно.) И крылья можно опустить…
Появляется Н а д е ж д а. Увидев «туристов», как бы спотыкается. Ее взгляд падает на Хайнца, и она испуганно вскрикивает. На нее обрушивается ужас воспоминаний, сопровождаемый зловещими звуками войны.
Сцена затемняется.
Та же изба в 1941-м. Раннее утро. Лучи солнца пробиваются через занавешенное окно. П о л и н а кладет в корзину хлеб, кусок сала, бутылку молока. М а к с и м примостился у стола и что-то старательно пишет, смачивая карандаш слюной.
П о л и н а. Максим, поглядел бы за улицей…
М а к с и м (скручивает бумажку, подходит к окну). Ничего интересного. У школы часовой столбом стоит. Морду солнцу подставил. (Через паузу.) А двое сюда идут…
П о л и н а (испуганно). Как — сюда?
С улицы слышен немецкий говор, звуки губной гармошки.
М а к с и м (с облегчением). В нашу сторону… но мимо.
Из другой половины избы входит В а с и л и н к а. Вытирает полотенцем лицо, хочет посмотреть в окно, но отец отстраняет ее.
П о л и н а (недовольно). Можно было бы и не умываться…
В а с и л и н к а. И не причесываться, и на улицу не выходить…
П о л и н а (решительно). И не причесываться! И надень что похуже.
М а к с и м (посмотрев на дочь, сочувственно). Куда уж хуже?
П о л и н а. Чем хуже — тем лучше! И неча вылупливаться.
Пропел петух, и тут же раздалась очередь из автомата.
А божечка!
М а к с и м (смотрит в окно). Петуха застрелил, вояка.
Залаяла собака, и снова раздалась очередь.
И собаку…
П о л и н а (выглянув в окно). Бедненький Полкан! (Василинке.) Дочушка, миленькая, вымажь лицо сажею!
В а с и л и н к а выходит.
М а к с и м. Отцепись ты от нее! (Посмотрев в окно.) Офицер из школы вышел.
П о л и н а. Сойти бы им на край света.
М а к с и м (сердито). Говорил же — раньше надо было, так спите!
П о л и н а (прикрывая продукты в корзине). Куда же ты дите отправляешь утром? В лес только и прошмыгнуть между ночью и днем, пока они бельмы не попролупливали. (Вспомнила.) Куда он идет?
М а к с и м. Кто?
П о л и н а. Офицер тот?
М а к с и м. Никуда не идет, сел…
П о л и н а (смотрит в окно, с отвращением сплевывает). Чтоб тебя разорвало, выродка зеленого! Это ж надо сесть прямо людям в окно.
Появляется юноша лет семнадцати. Это М и х а с ь.
М и х а с ь (надевая рубашку). Из автомата бы гада…
П о л и н а. Забудь! (Отодвигает Михася от окна.)
М а к с и м. Не наша, а их сила…
М и х а с ь (взрывается). Наглость у них, а не сила!
П о л и н а. Перетерпеть надо, сыночек. А там, может, и наши скоро вернутся. (Выходит.)
Появляется В а с и л и н к а — лицо в саже, волосы растрепаны, кофта порвана, юбка до пят.
М и х а с ь. Скоро или не скоро, а если я не получу приказа из отряда, сам так шандарахну их штаб, что этого засранца со стен соскребать будут. (Василинке.) Так и передай своему связному.
М а к с и м. Замолчи, вояка!