Избранное - [66]

Короче говоря, сестра Хана, наша праматерь Ева согрешила, а мы за нее отдуваемся. И вечно мы будем так страдать. От мужа даже в могиле не уйдешь. В вечное рабство мы проданы и на этом и на том свете. Как было в старину, так и сейчас. И в будущем ничего не изменится. Остается только терпеть. Ничего не поделаешь, такова воля божия.

Поэтому, сестра Хана, уповай на всевышнего, благословенно имя его, пусть ниспошлет тебе здоровье, а о муже забудь! В Америке он, наверно, пошел по дурному пути. Все они так, да будет стерта память о них, стоит им только попасть в Америку.

Вначале они пишут сладкие письма, шлют деньги. Но… чем дальше, тем хуже. Письма и деньги начинают присылать раз в год, а потом раз в сто лет… В своих женах они там не нуждаются. У них там, помилуй бог, другие, лучшие, более ловкие жены.

У нас в Люблине на Еврейской улице нет дома, прости господи, без покинутой жены. Мой тебе совет — пиши пропало, забудь! Пусть тебе кажется, что ты, не приведи господь, вдова или же разводка.

Ты лучше занимайся своим луком, и бог поможет. Пусть сопутствует тебе удача во всем, за что ни возьмешься, как желает тебе твоя родственница.

(Подпись неразборчива.)

Прошу тебя непременно, и чем поскорей, выслать рубль. Мой муженек-жадюга обижается, что я выложила этот рубль.

(Та же неразборчивая подпись.)

Второе письмо

Моей благочестивой сестре, знатной и богатой госпоже Хане, пусть живет и здравствует.

Во-первых, сообщаю тебе, дорогая сестра, что мы все, благодарение богу, здоровы, кроме жены моей Хавеле, долгие годы ей, которую ни на минуту не оставляет кашель, да минет тебя такая беда, сразу после свадьбы, с божьей помощью, придется отправить ее в Варшаву к доктору.

При этом прилагаю приглашение на свадьбу. Приезжай непременно, и ты получишь удовольствие. Но именем бога прошу тебя не омрачать торжества моей дочери, долгие годы ей, и все претензии оставить на потом.

Подарок невесте привозить не обязательно. В доме найдется что подарить от твоего имени, чтоб тебе не было стыдно. Для тебя я ничего не пожалею. Кровь — не вода; сестра остается сестрой.

А то, что у тебя нет подходящего платья, как ты пишешь, тоже не беда. Можешь занять у кого-нибудь платье там у себя или же здесь на месте.

А по поводу того, что ты никак не можешь утешиться после смерти ребенка, сестра, душа моя, ты должна помнить: бог дал, бог и взял. Дети — это залог его святого имени, и если ему захочется забрать свой залог, ни минуты не сомневайся в его благости.

А то, что ты боишься, как бы твой Шмуел-Мойше, узнав о смерти ребенка, окончательно с тобой не порвал, тоже напрасно. Поверь мне, сестра Хана, это не имеет значения. Одно из двух: если люди правду говорят, что Шмуел-Мойше уже не тот, каким мы его знали, что он не на праведном пути, то жив ли ребенок или не жив, ты своему мужу больше не нужна, и сама не должна за него цепляться.

Если же, как я надеюсь, все, что про него говорят, — пустое, измышления злых языков, и Шмуел-Мойше, в чем я глубоко уверен, тот же Шмуел-Мойше, знаток писания, набожный еврей, то тебе и бояться нечего. Наоборот, теперь потребуется меньше расходов, и ему легче будет взять тебя к себе, и вы будете жить в мире и согласии, как водится у евреев.

А то, что от него давно нет писем, не должно тебя тревожить. За морем ведь он, не где-нибудь! Сколько кораблей тонет, не приведи господь! И почтальонов немало гибнет на таком длинном пути. Кораблю, может быть, приходится пройти по тому самому месту, где, как описывается в книгах, вода стоит горой, а это опасно для жизни. Ты должна благодарить создателя за то, что твой Шмуел-Мойше благополучно добрался до места. Отъезд за море, по-моему, грех. Это говорит о недостатке веры. Тот, кто уповает на бога, знает, что его святое имя может помочь всюду, где захочет; такой не станет рисковать душой и телом. Если верить людям, Америка намного опаснее для души, чем поездка по морю для тела. Благочестие оставляется тут же на корабле, как только корабль покачается на волнах — все забыто. Начинают есть трефное, одеваться по-немецки, у женщин появляются парики, у некоторых даже собственные волосы. И вот доказательство: говорят, во всей Америке ни одного цадика нет, не понимаю, как там люди живут. К кому же там обратиться за советом по делу, в случае болезни или же… кто его знает, что еще может приключиться с человеком…

Всякий, кто отправляется в это нечистое место, скажу я тебе, берет на себя смертный грех, сам, как неразумное создание, лезет в западню. В особенности, если это дока в священных книгах, ибо чем значительнее человек, тем больше, не приведи господь, зарится на него нечистая сила, искушает его и богатством и красивыми женщинами; у дьявола свои орудия…

Советую поэтому до тех пор, пока ты не узнаешь, что там делается с твоим мужем, не думай о нем. Дает тебе лук какую-нибудь прибыль — хорошо, нет — найдется другое дело. Когда ты, бог даст, приедешь на свадьбу, я постараюсь помирить тебя с Хавеле, родные ведь, а моя жена, имей в виду, по натуре очень добрая. Она тебя, несомненно, простит. Если же между вами восстановится мир и согласие, то после ее отъезда, с божьей помощью, в Варшаву ты останешься хозяйкой в доме. А когда Хаве-Гитл, бог даст, благополучно вернется в добром здравии, тоже найдется для тебя место за столом, а также в комнате, чтоб поставить кровать. Хотя времена и плохие, сестра это сестра, что ж, будем делить, селедку на меньшие куски.