— Если бы не дождь, — сказала Лили, — отсюда видны были бы все крыши Турина.
Потом Лили вдруг вскочила и побежала, Лубрани за ней.
— Потуши свет, — сказала Линда.
Мы выпили еще. Лили громко, пискляво смеялась. «Глупышка, — думал я, — неужели ей и в самом деле так весело?» Лили и Лубрани устроились в уголке. Было слышно, как они тяжело дышали. В темноте Линда сжала мне руку.
— Что ты? — почти смеясь, спросил я.
Я чуть было не шепнул ей: «А о чем сейчас думает Амелио?» Но промолчал, обнял Линду и позабыл обо всем.
Когда я поднялся, я не мог ничего разглядеть в темноте, и мне вдруг захотелось остаться одному. Чуть-чуть белело окошко. Я положил руку на лоб Линды и продолжал сидеть молча.
— Ты чем-то расстроен? — спросила она, но не пошевельнулась.
Я поцеловал ее и снова лег рядом.
Вскоре послышался голос Лили, звавший нас. Лубрани был в ванной комнате, его тошнило, он был весь в поту. Он с трудом стоял на ногах и все хватался за умывальник. Лили не могла одна справиться с ним. В ванной было много стекла, майолики и света.
Я сказал Лили:
— Что за скотина. До чего все это несправедливо.
Лили удивленно посмотрела на меня, словно я сказал глупость. Но потом мы оба расхохотались, сунули голову Лубрани под кран, и он наконец-то пришел в себя. Лили вышла из ванной своей танцующей походкой. Я оставил Лубрани сидеть на стульчаке — он тупо смотрел в пол и икал, — а сам вернулся с Лили в комнату.
Линда сказала:
— Покурим немного.
При свете комната показалась мне совсем незнакомой, точно я попал невесть куда. Лили курила, Линда молча сидела на тахте, на столе валялись опрокинутые бокалы — все стало неузнаваемым. Я невольно взглянул на тахту, на примятые подушки, на ноги Линды. Все молчали. Лили сказала:
— Уже светает.
— Дай мне выпить, — попросила Линда.
Мои губы еще чувствовали вкус ее губ. Я молча отпил глоток и протянул бокал Линде. Она взглянула на меня своими темными глазами, чему-то загадочно улыбнулась и выпила вино.
День еще не наступил, но ночь была на исходе. Хлопнула дверь и раздались тяжелые шаги. Появился Лубрани. Одежда его была испачкана, он держался за дверной косяк. Лубрани злобно взглянул на нас.
Лили бросила сигарету. Лубрани икнул, нетвердыми шагами прошелся по комнате и в конце концов плюхнулся в кресло.
— Пусть себе спит.
Линда вскочила с тахты и сказала:
— Проводи-ка Лили. А я уложу его и пойду домой. Тут всего два шага.
Лили уперлась.
— Нет, пошли все вместе. Ведь у нас один ключ.
— Ну хорошо, оставайся со мной, — ответила ей Линда. — Отправишься отсюда прямо на работу.
Тогда я сказал:
— Вот еще нежности. Он всего-навсего пьян. К утру проспится.
Мы вышли все вместе и прошли под пустынными портиками. Линда держалась чуть впереди, шаги ее гулко отдавались на мостовой.
— Мне сюда, — сказала она и исчезла в тумане.
Я взял Лили под руку. Некоторое время мы шли молча. Миновали сады, миновали район Дора.
— Все-таки несправедливо, — произнесла наконец Лили. — У Лубрани есть машина, но он спит дома, а мы вот должны идти пешком.
Она была неглупая, эта Лили. Она понимала, почему я молчу. Понимала даже, что сейчас мне хотелось бы побыть одному. Она остановилась и сказала:
— Послушай. Мне уже нечего опасаться. Да я и привыкла ходить по ночам.
— Да идем же, идем, — строго прервал я ее.
Потом мы шутили, говорили о Линде. Лили познакомилась с ней в «Парадизо». Она не сказала, с кем была Линда, да я и не спрашивал. Я испытывал невероятную усталость. Лили болтала без умолку. Я спросил ее, почему она ходит на танцы одна.
— Как почему? — удивленно переспросила Лили.
Неужели ей нравилось так вот напиваться с Лубрани?
— А ведь тебе скоро на работу, — сказал я. — Когда же ты спишь?
Лили чуть подпрыгивала на ходу и крепко держалась за мою руку.
— Успею отоспаться, когда состарюсь.
Так дошли мы до последней остановки. Это было уже где-то на краю города. Лили огляделась по сторонам и поблагодарила меня.
— Понятно, дом у меня не такой, как у Лубрани.
— Через два часа наступит утро, — сказал я.
IV
Будь сейчас лето, я бы встретил утро в полях. Мне было приятно, что я один, клонило ко сну. Я шел уже полчаса, а навстречу мне попадались только грузовики. Сначала из густого тумана раздавался их гул, затем мостовую освещал унылый свет фар. Шагая, я размышлял: «Никому и невдомек, что произошло сегодня ночью». Но я не должен больше думать об этом. Мне пришло в голову: что, если бы в темноте рядом со мной оказалась Лили?
Остаток ночи я скоротал в кафе у вокзала. Улицы были пустынны. Только это кафе и было открыто. Здесь вместо тумана клубился пар от кофеварки, с улицы врывался холодный воздух, пропитанный запахом угля и поездов. Боже, как мне все нравилось в это утро. Все еще спали, спала и Линда. Я смотрел на поднятые шторы, на окна, за которыми вот-вот забрезжит рассвет. Вот бы мне сейчас гитару!
Когда наступило утро, я отправился к Амелио. Мне нечего было делать до самого вечера. Я пошел к нему, чтобы рассказать все без утайки и успокоиться. Поднялся по лестнице. Дверь была заперта. Я постучал.
Открыла мать Амелио. Я подумал: «Если почувствую там запах духов Линды, все будет кончено». Вышла мать и резко сказала:
