Избранное - [114]

Радист сосредоточенно передавал написанный Исана текст. На тот случай, если передатчик выйдет из строя, Такаки укрепил на одной из бойниц с выбитым стеклом мегафон. Это был один из тех мегафонов, которые члены команды Союза свободных мореплавателей стащили с машины на уличной демонстрации против сил самообороны. На случай, если полицейские будут стрелять пулями со слезоточивым газом, Доктор принимал меры против проникновения газа через бойницы с разбитыми стеклами. Обычно сдержанный и молчаливый, Доктор, с назойливым красноречием рассказывая о том, как использует полиция слезоточивый газ, призывал членов команды Союза свободных мореплавателей отнестись к этому с должным вниманием и каждому подготовиться заранее. Особенно следует остерегаться того, чтобы газ не попал прямо в глаза. Обычно полицейские стреляют в лицо. Нужно приготовить нарезанные ломтиками лимоны, они есть среди продуктов, купленных Исана, и накрыть их чашкой. Если газ попадет в глаза, следует тут же протереть их ломтиком лимона. Доктор волновался, что на кожу Дзина, на которой ветрянка не оставила ни одной отметины, мог попасть хлорацетофенон, содержащийся в газе. В конце концов было решено, что Дзин и Инаго запрутся в бункере и, как бы ни складывалась боевая обстановка, не откроют крышку люка. Необходимый для сражающихся запас продуктов был перенесен наверх.

Тамакити, положив с одной стороны бинокль, а с другой — автомат, смотрел в бойницу прямо перед собой, Такаки с винтовкой в руках наблюдал за тем, что делается слева. Красномордый, зарядив охотничье ружье, из которого Бой хотел убить Исана, поднявшись из прихожей на несколько ступенек по винтовой лестнице, следил за правым флангом. Дверь черного хода на кухне была забаррикадирована бетонными брусками, после взрыва гранат ее совсем засыпало землей.

Сам Исана, пододвинув письменный стол к стене и поставив на него стул, следил за происходящим снаружи через бойницу, проделанную для света у самого потолка. Стекло из нее он не вынул, винтовки у него тоже, разумеется, не было. Пока склон не рухнул от взрыва гранат, из этой бойницы можно было видеть лишь покрывающие склон тонкие деревца и кустики. Теперь пропаханная взрывом широкая ложбина давала возможность наблюдать за тем, что делается на холме. До чего велика разрушительная сила даже двух гранат! Хотя, видимо, когда рыли глубокий котлован для фундамента, нарушили механическое равновесие, это и привело к сильному оползню после взрыва. Через ложбину, в которой обнажилась черная земля, можно было видеть питомник торговца саженцами. Виднелись густые посадки камелии и самшита. Эти хилые деревца, выращиваемые как бройлерные цыплята, не взволновали смотревшего на них Исана. Однако вид беспомощных тонких дубков, вырванных из земли взрывом и уже начинающих засыхать, привел его в отчаяние. Поскольку и я виновен в том, что взрывом поднята в воздух земля, питавшая корни деревьев, то и моя жизнь потеряла смысл. Я уже начал умирать, поэтому не бросайте на произвол судьбы своего поверенного. Не прерывайте со мной связь, — сказал Исана душам деревьев, заключенным в трупах молодых дубков. Его слова: я уже начал умирать — нашли отклик у душ деревьев, и в памяти Исана всплыло событие, происшедшее незадолго до того, как он укрылся в убежище.

Он держал наготове золингеновскую опасную бритву и одновременно принимал — это стояло в одном ряду горько-трагических ситуаций тех дней — наркотик, тоже немецкого производства. Наркотик действовал и как снотворное, поэтому нужно было спешить. Тем местом, которое он собирался разрезать бритвой, — это опять-таки стояло в одном ряду горько-трагических ситуаций тех дней — должна была оказаться внутренняя сторона запястья, расцарапанного мальчиком из европейской страны. Наркотик не дал ему утратить мужество. Но когда он приложил бритву к спокойно пульсирующим сиреневым и голубым жилкам, к тонким морщинкам кремовой кожи, в его сознании, точно обретшем независимость, промелькнуло: все мое тело, начинающееся от этого запястья, представляет собой совершенную естественную структуру. Вправе ли я, хотя и наполовину мертвый, разрушить эту естественную структуру? Казалось, очень легко зажмурить глаза и с силой полоснуть по руке бритвой, но, скованный стыдом перед этой естественной структурой, он не мог заставить себя зажмуриться… Сейчас он снова ясно осознал, точно на него снизошло видение, что у него, человека, хотя и начавшего умирать, нет права вырывать деревья, пустившие в землю корни. Я, начавший умирать, не имею ни малейшего права разрушить естественную структуру. Исана снова обратился к душам деревьев, заключенным в трупах молодых саженцев. Поступать так — значит превращать эту землю в страну мертвецов. И никто не помешает мертвецам свершать на этой земле все, что они захотят…

— Десять часов, — объявил, поднимаясь, Радист. — Похоже, сейчас они перейдут в наступление. Наверно, вот-вот начнется стрельба для прикрытия наступающих. Надо предупредить Инаго и закрыть крышку люка.

…Исана, наблюдавший за тем, что делается за убежищем, сначала увидел над рядами саженцев камелии и самшита бегущие фигуры, напоминающие черных птиц. Не закрывай глаза, подбадривал он себя и смотрел на черные точки, устремившиеся к убежищу. Началась лихорадочная стрельба, слившаяся в единый грохот. Подбежавшие к стенам убежища полицейские выпустили клубы белого дыма, которые огромными толстыми столбами поднялись к самым бойницам, застелив белой пеленой все поле обзора. Наступивший полумрак не был иллюзией, от которой можно было освободиться, протерев стекло, и тем не менее Исана старательно скреб стекло пальцами. У него даже пальцы онемели, и тут в бойницу попала газовая пуля. Она ударила в двойное стекло, пробила первое и врезалась во второе, и по нему разбежались лучи трещин. А что, если бы он, как минутой раньше, прижимал лицо к стеклу? — запоздало испугался Исана и, преодолевая испуг, стал искать сочувствия у