Герой романа «Вина» Лайош Ковач, бедный крестьянский сын, пария в деревне и пария в городе, куда он подался искать счастья, и даже не счастья — пропитания, принадлежит к тому слою общества, который, по терминологии Немета, образует «низы нации», обездоленные и бесправные, до которых в буржуазной Венгрии никому нет дела. А ведь они огромная, но втуне прозябающая, полезная обществу сила, и они — люди! Однако же благополучные сограждане бесстрастно проходят мимо, не внемля их страданиям, ожесточая их равнодушием, ожесточаясь и сами. По Немету, равнодушие всегда обоюдоостро — оно наносит удар не только по тем, кто унижен судьбой, но и по всему обществу в целом, ибо разлагает, необратимо расслаивает его, и люди теряют общий язык, может быть, навсегда, у них уже нет надежды понять друг друга.
Лайош Ковач неповинен в том, как безысходно горько сложилась его судьба, и это прямое обвинение обществу. Ему, желавшему только трудиться, в сущности, нет иного пути, как погибнуть физически или погибнуть нравственно — разделив удел нищих и воров, всех тех обитателей «дна», которым еще до него не нашлось в обществе места. Писатель, как бы глядя на мир глазами Лайоша, рисует беспощадную махину немилосердного мира, готовую раздавить словно букашку эту старающуюся из последних сил выкарабкаться на свет божий живую человеческую душу. День за днем прослеживая путь в городских джунглях доверчивого, сметливого, работящего парня, Немет с большой художественной убедительностью, достоверностью показывает его постепенное душевное одичание, ибо нечеловеческие условия жизни способны научить только опасливости, замешанной на недоверии хитрости, тупому эгоизму; беспощадно униженный, Лайош уже не испытывает сострадания к другим людям, ему подобным, он чуть было не отрекся даже от единственной родной души — доброй и столь же несчастной сестры Маришки. И когда наступает пора встретиться Лайошу Ковачу с другим важнейшим персонажем романа, Эндре Хорватом, «чудаком» — хозяином виллы, которую строил с другими и Лайош, — мечтателем, жаждущим все бросить, уйти в народ, создать нечто вроде коммуны, где бы все были равны, во всем помогали друг другу, где каждый был бы воспитателем и воспитуемым, обучаясь и обучая полезному, — то встреча их, по сути дела, произойти и не может: эти люди, по мысли Немета, столь насущно друг другу необходимые, не ощущают плоти и крови друг друга, словно землянин и марсианин, а значит, взаимно не могут проникнуть в сокровенную жизнь друг друга. Так, непонятные и непонимающие, они расходятся в разные стороны, Лайош — без сожаления, даже, напротив, со все увеличивающимся грузом обиды и безнадежности, Эндре Хорват — с ощущением полной бессмысленности своего существования, что и подчеркивается его попыткой самоубийства. Между ними бездна — Немет, показывая ее читателю, взывает к совести его, молит действовать, пока не стало совсем уже поздно — впрочем, в ту пору ему и самому, пожалуй, не видятся столь спасительными собственные же призывы к «островкам» нравственного самоусовершенствования.
В романе «Вина» Немет впервые покинул, вместе со своим героем, провинциальную крестьянскую Венгрию: оказавшись в столице, следуя за своим мытарем — Лайошем Ковачем, писатель не мог не заметить и рабочие профсоюзы. Но, подобно Лайошу, он смотрит на них отчужденно, не изнутри, как ему, истинному реалисту, обычно свойственно, а из холодного отдаления и потому ощущает их непонятной, чуждой силой, которая лишь мешает бьющимся «на дне нации» ковачам как-то пристроиться, хоть в конуре, получить возможность гнуть спину, хоть за кусок хлеба. Впрочем, читатель все-таки видит на страницах романа стачку строительных рабочих, слышит крамольные злые речи «красного» Даниеля-младшего, наблюдает судорожные попытки Эндре Хорвата вырваться из эгоистического, сытого своего окружения, бессильно стремясь к всеобщему равенству, братству, — словом, читатель увидит и услышит то, что еще не понятно Лайошу Ковачу: венгерское общество конца тридцатых годов пронизано недовольством: и хотя настроения эти разрозненны и разнонаправленны; рано или поздно они неминуемо сольются в разрушительный поток. Голос автора звучит предостережением, но и отчаянием вопиющего в пустыне. Это отчаяние запечатлено в образе Эндре Хорвата — еще одного «спасателя нации», но претерпевшего со времен Золтана Боды существенные изменения. Под влиянием суровой жизненной правды в сознании писателя произошел явственный перелом, мессианский путь впервые показался ему сомнительным и ненадежным в ужесточавшемся на глазах мире. Радетели нации ему по-прежнему дороги бескорыстной готовностью к подвижничеству, однако глазами обездоленных ковачей он разглядел вдруг их вопиющую нежизнеспособность, «незаземленность» прекраснодушных мечтаний.
В большом цикле социальных драм, писавшихся в течение последующего десятилетия, — «При свете молний», 1936. «Под каблуком», 1938, «Черешнеш», 1939, «Пансион Матиаса», 1940, «Победа», 1941, «Самсон», 1945, — Немет в различных ракурсах, общественном, личном, семейном, рассматривает этот важнейший в его собственном писательском кредо мотив.
