Избранное - [148]
— Твой брат тоже получил восемь хольдов, — снова заговорил Черняк, который поначалу забыл сообщить об этом.
— Восемь?
— Да, восемь.
Только много позднее Бако слегка улыбнулся.
— Вот и наймусь к нему в поденщики!
Дом Бако превратился в развалины, и он остановился у брата переночевать и поужинать. Поцеловал детей. Подарков он не привез. Лишь погладил детей по головкам. Он приехал голодный, без единого филлера. На ужин была картошка в мундире.
На другой день рано утром он отправился искать работу, но не нашел. Случалось это и раньше, — ничего, найдет. Потом сидел дома. Одного ребенка покатал верхом на колене. Самому маленькому пощекотал шейку: пусть малыш посмеется!
В полдень к нему зашел Пал Цомбои.
— Здорово, Мишка! — приветствовал он Бако. Сел. Вынул трубку. — Где побывал? — спросил он. — Мы уж думали, что не вернешься домой. Вот ты и не попал в список при разделе земли.
Бако кивнул: верно, мол.
— Так вот послушай! — начал после небольшой паузы Цомбои. — Теперь всюду организованы земельные комитеты. И у нас в селе есть. Четверо нас там, я тоже член комитета. Для того и пришел к тебе, чтобы сказать: землю ты получишь. Ты не требовал земли, тебя никто не записывал, поговаривали даже, что погиб ты на войне. Но ты вернулся, а две недели назад умер Андраш Яс. После него никого не осталось, и его десять хольдов освободились. Теперь их получить ты!
Михай Бако, смотревший в землю, даже сейчас не поднял взгляда. У него кружилась голова, в ушах звучали голоса боевых товарищей, вперемежку с угрозами офицеров. Но Пал Цомбои глядел на него так доброжелательно.
— Ну, — подбодрил его Цомбои. — Ведь не откажешься?
— Спасибо, — просто сказал Михай Бако.
Из его глаз выкатились две слезы, — впервые он заплакал о жене.
1945
Перевод Е. Тумаркиной.
Пусть Эржика ходит в школу
Два года уж тетя Стракота не выходит из дома. Одряхлела совсем: не шутка ведь, восемьдесят да еще с лишком лет. А два года назад хватил старуху удар. Несильный, правда, оправилась от него, но правой ногой двигает все же с трудом. «Пригладил маленько удар маманю», — говаривал ее сын, Адам Стракота. Может, и жестокие он слова говорил, но для чего? А для того, чтоб удержать подступавшие к горлу слезы, когда глядел на родную мать. Не пристало лить слезы пожилому крестьянину, за плечами которого все шестьдесят.
Эржике Стракота, внучке старухи, пятнадцать годков. Она младшая из оставшихся жить трех детей Адама — а было их у него и жены десятеро. Двое сыновей давно уж мужчины, оба женаты, у них в деревне свои дома. И сейчас в комнате у Адама собралась семья, живущая вместе: старуха, Адам Стракота, жена его, урожденная Анна Копа, и Эржика. Собрались, чтоб решить Эржикину судьбу. Жена хочет оставить ее в школе, — очень уж уговаривает, убеждает учитель. Эржика первой ученицей все восемь классов прошла, толкует учитель, и грех не дать ей дальше учиться.
— Учитель не в счет: он в сорок втором уже в коммунистах ходил, — возразил Адам Стракота, хозяин пяти хольдов земли.
— А ты в ком ходил? — вскипела жена. — Не то в батраках, не то в хозяевах. Ты ж бедняк, и как только язык у тебя повернулся такое сказать. Радоваться бы должен, что за труды свои не надо больше обивать пороги у кулачья.
— Я пороги не обивал, — покачал головой Адам Стракота. — Меня всюду всегда привечали. За труды мои уважали.
— Уважали, как же… — Жена запнулась, подыскивая слова, какими бы обругать труды мужа.
Старуха Стракота, несмотря на лето, съежилась в уголке за печкой, — все дни она проводит за печкой, кутаясь в гарусный теплый платок. И зябнет. Зимой и летом одинаково зябнет и одинаково ежится. А сейчас и вовсе сжалась в комок, — ссоры боится. Боится острого язычка снохи и сердитой горячности сына. Ох-ох, сейчас сноха уж начнет: «В драных подштанниках в дом пришел, каждый гвоздь в этом доме мой, от родителей мне достался…» Когда разойдется, всегда так бранится. Адам поначалу молчит, а как лопнет терпение, кулак поднимет да пригрозит. И ударит, бывало. Только вот от удара одной лишь старухе больно, потому что сердцем сочувствует она бабьей доле. Анне же кулак мужний — что масло в огонь, еще упорней свое тогда ладит. Мужику-то ругачка приедается раньше; вскочит он на ноги, нахлобучит шляпу и шасть за дверь — проведать деревню… Деревня, где живут Стракоты, виноградная, — вина в каждом доме вдосталь. Стракоту везде потчевали, и потому, уже на ночь глядя, навеселе он возвращался домой. Человек же Адам незлобивый, и браниться ему под хмельком неохота. Какое! Еще упрашивал Анну, чтоб сердиться на него перестала.
Да, бывало и так, хоть не часто, а все ж бывало. Зато нынче все по-иному. Не бранит Анна мужа, ну и он не поднимает руки — не простое ведь решается дело. Опираясь на палку, доковыляла старуха до середины комнаты. Стала перед сыном и, чтобы придать словам вес, стукнула палкой по полу.
— Пусть ходит девочка в школу!
— Уже и мать родная супротив меня поворачивает? — подивился Адам Стракота.
Выпрямилась старуха насколько возможно.
— Никто не супротив, а только пусть едет девочка в город, пусть еще походит в школу, ежели порядок такой заведен: у кого склонность к науке, тот пускай учится!
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
В сборник включены роман М. Сабо и повести известных современных писателей — Г. Ракоши, A. Кертеса, Э. Галгоци. Это произведения о жизни нынешней Венгрии, о становлении личности в социалистическом обществе, о поисках моральных норм, которые позволяют человеку обрести себя в семье и обществе.На русский язык переводятся впервые.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.