Избранное - [132]
— Я помогу тебе. Видишь, я не боюсь. Я тверд, как сталь. Меня можно сломать, но не согнуть. На груди моей капсула с ядом, в кармане револьвер и кинжал. Знай: человек не сдается. Для смелого не существует мученической смерти, не существует допросов, над смелым нельзя смеяться, на гибель смелого не станут глазеть приглашенные гости, как на цирковое представление. Смелого должен бояться злодей.
Он вынул из кармана оружие и капсулы.
— На, возьми!
Лицо Человека просияло:
— Спасибо, я уже не боюсь.
Жена была рядом и все слышала. Она прошла в другую комнату, бросилась на колени перед кроватью и беззвучно, давясь слезами, зарыдала.
— А теперь поговорим. Сядь.
Но вскоре в дверь раздался звонок. Человек не испугался, но машинально встал, чтобы открыть дверь.
— Стой! — приказал ему друг. — Лучше я.
И пошел в переднюю к двери.
— Кто там?
— Откройте!
— Не открою. Кто там?
— Именем закона! — соврал кто-то.
Рядом с другом уже стоял Человек.
— Я принимаю только днем.
— Откройте, не то худо будет!
Они даже не ответили.
Снаружи посоветовались, пошумели. Дверь задергалась, затрещала. Кто-то налег на нее.
— Первого, кто войдет, я пристрелю.
На лестнице все замерло, тишина. Потом зазвучали голоса, послышались шаги, кто-то удалялся от двери. Осталась охрана.
— Открой окно, выгляни на улицу.
Внизу стояла машина. К ней приблизились двое. Посовещались. Из автомобиля вышли еще люди.
Снова поднялись. Через несколько минут — сильный стук. В квартире тишина. Грозный, безжалостный голос — не тот, что раньше. Дверь с треском взломали. Вероятно, какой-то гигант навалился на нее всем телом. В проеме возникла его фигура. Человек выстрелил, и гигантская гиена околела. Новые гиены вломились в квартиру, выхватили револьверы, открыли стрельбу. Человек и его друг сражались. Три гиены околели, четвертая бросилась наутек. Человек и его друг, получив смертельные раны, упали.
Вбежала жена. При свете осмотрела убитого мужа и его друга. Молча. Она была сильной, втащила их в комнату, уложила на кровати. Поцеловала мужа, взяла за руки двоих хнычущих ребятишек.
— Идемте.
Вышла на улицу. В ночную темень. Завтра на солнечный свет, к людям. Люди! Защитите! Я умру, но от них защитите!
Дети плакали.
— Не плачь! Не плачьте! Ваш отец спасен. Он был смелым, он умер, но спасся. Будьте и вы такими, как он.
1930
Перевод Е. Тумаркиной.
Май 1919 года
Иштван Петур поклонился всем сидевшим в комнате и сказал:
— До свидания. Я вернусь. Самое позднее через час — И вышел, резким движением закрыв за собой дверь.
В комнате сразу наступила тишина. Вокруг квадратного стола сидели четверо мужчин и одна дама. Они смущенно потупились, избегая смотреть друг на друга, забывши на время даже о том мрачном вопросе, что будет с ними и со всеми, чью судьбу они разделяют. У всех мысли сосредоточились на одном: пять минут назад случился небольшой скандал — они по привычке называли его инцидентом. Иштван Петур резко заявил молодому человеку, который сидел вместе с ними за столом и с которым он познакомился только в этот вечер, чтоб он «заткнулся и не болтал глупостей».
«Инцидент» начался с этого. Но так как оскорбленная сторона реагировала только тем, что покраснела, то инцидент, казалось, был исчерпан, если, конечно, не считать последующие душевные волнения. После мгновенного смущения Иштван Петур снова заговорил с величайшим пылом, обращая свои слова к хозяину дома. «Я твердо уверен, — заявил Петур, — что послезавтра этих мерзавцев уже не будет в городе. Послезавтра их уже выгонят. Они побегут так, что только пятки засверкают, потому что они трусливые негодяи. Но с каждого, кого удастся захватить, уж будьте уверены, спустят шкуру. Пойду погляжу, все ли подготовлено как следует».
И он удалился.
Молодой человек, которому было нанесено оскорбление, прибыл в городок из Пешта. Он приехал на несколько недель погостить и подкормиться в провинции. Фамилия его была Ваи-Верашек; он был художником. Человек неврастенического склада, чувствительный и пугливый, он изощренным психологическим чутьем понял уже в момент оскорбления разницу между своей силой и силой оскорбителя. Сразу же прикинул в уме свои возможности и сообразил, что надо молчать, только молчать. Ничего не зная об Иштване Петуре, кроме его фамилии и того, что успел заметить и услышать за один час, Ваи-Верашек ясно ощутил, что столкнулся с человеком безудержных страстей. Ваи сидел в глубоком кресле, несколько отодвинувшись от стола, и после нанесенного оскорбления не произнес ни единого слова; ему казалось, что вот-вот он провалится сквозь землю со стыда, впрочем, этого и хотелось ему больше всего. Боже, для чего жить на свете такому беспомощному человеку!
Минутное молчание после ухода Петура нарушил хозяин дома Матяш Духай. Кротко и ласково заговорил он с Ваи-Верашеком:
— Прошу тебя, не обращай внимания! Будто ничего и не случилось. Знаешь, я просто дрожал от страха, боялся, что ты вдруг возразишь ему. А ведь тогда, спаси-помилуй! Петур способен с бухты барахты, ни с того ни с сего влепить пощечину любому. Он зверь! Дикий зверь. Ему перечить нельзя, да и не стоит. Нам уже всем попадало от него.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.