Избранное - [33]

Ши Цзюнь торопливо шагал, а кругом цвела полная поэзии весна. Ши Цзюнь был трезвый, деловой человек, и красота природы не трогала его.

Но сейчас даже он был настроен сентиментально. Он не был поэтом и не мог написать прощальное стихотворение, проникнутое тоской и печалью. Он лишь чувствовал, что ему хочется попрощаться с Сунь Уян и что ему больше не придется пожимать ее нежную ручку. У него тоскливо заныло сердце.

Перед глазами Ши Цзюня вырос садик. Он догадался, что это скверик около старой уездной сельскохозяйственной школы. Он подумал, что скоро выйдет за город. А на вокзале, вероятно, много людей, ожидающих его, и среди них находится Сунь Уян. Он ускорил шаги. Огибая ограду садика, Ши Цзюнь краем глаза заметил, как за ней мелькнуло синее женское платье. Он не обратил на это внимания и шел по-прежнему быстро. Но шагов через десять он внезапно вспомнил, что утром Сунь Уян была одета именно в синее. Он решил, что Сунь Уян любуется цветами в садике. Он повернул обратно и вновь прошел коротенькую дорожку вдоль изгороди. Но в скверике синего платья уже не было. Лишь на песке лежала недавно сорванная астра. В маленьком домике в конце садика как будто кто-то был, но Ши Цзюнь потерял терпение и туда не пошел.

На вокзале действительно собралось много провожающих. Все они приветствовали Ши Цзюня, спрашивали его то о том, то о сем. Ху Гогуан также был здесь; теперь он с полным правом участвовал в торжественных проводах. Фан Лолань и Линь Цзычун о чем-то беседовали. По-видимому, все пришли, не было лишь Сунь Уян в синем платье.

Подходя к Фан Лоланю, Ши Цзюнь услышал, что Линь Цзычун рассказывает о последних событиях в провинции.

— Уже принято решение?[23] — быстро спросил Ши Цзюнь.

— Хотя официального сообщения нет, решение, видимо, принято, — обрадованно говорил Линь Цзычун. — Только что получена телеграмма, в которой даются новые установки для пропаганды. Поэтому мы знаем, что решение уже существует. Отныне мы должны все силы отдать крестьянскому движению.

— Говорят, что крестьянское движение испытывает затруднения, — заметил Фан Лолань. — Вы знаете, каким методом пользуются сейчас тухао и лешэнь для подрыва крестьянского движения? Раньше они распускали слухи об обобществлении имущества, а теперь говорят об обобществлении жен. Крестьяне хотя и бедны, но большинство из них женаты. Реакционеры говорят, что вступающий в союз должен отдать свою жену для обобществления. Поэтому часть крестьян одурачена и выступает против союза.

Все трое захохотали.

— Есть выход, — самодовольно заявил Ху Гогуан. — Нам нужно лишь сказать крестьянам: «обобществление жен» означает обобществление жен тухао и лешэнь. Неужели мы так и не разрушим коварные планы реакционеров?

Ши Цзюнь горячо одобрил его слова. Фан Лолань с сомнением взглянул на него и промолчал.

Ху Гогуан хотел продолжать беседу, но издали донесся гудок паровоза. Не прошло и трех минут, как поезд подошел к перрону. Он был переполнен: люди сидели на крышах вагонов и даже висли со всех сторон на тендере паровоза.

Взобравшись в вагон, Ши Цзюнь увидел грациозно движущуюся Сунь Уян. За ней следовал Чжу Миньшэн. Вероятно, Сунь Уян бежала. Она раскраснелась, тяжело дышала, а синее платье было помято. Вынув платок, она помахала Ши Цзюню, сидящему в медленно отходившем поезде. Из платка на волосы упали лепестки астр.

VII

В толпе провожающих не было Лу Мую, но этого никто не заметил. Лишь Ху Гогуан на мгновение подумал о его отсутствии, но тут же забыл об этом. Теперь он стал ответственным партийным лицом, был занят серьезными делами и подобными мелочами стал пренебрегать.

Лу Мую вовсе не забыл, что нужно провожать уполномоченного; просто он был поглощен чрезвычайно важным делом и не имел свободного времени. В то время когда Ши Цзюнь, не найдя Сунь Уян, пребывал в великой печали, Лу Мую добился осуществления своей мечты: вдова, о которой он давно думал, наконец оказалась в его власти.

В этом деле Лу Мую не мог не чувствовать благодарности к Чжао Ботуну, являвшемуся, как и он, членом комитета купеческого союза.

После разрешения Ши Цзюнем вопроса о приказчиках, Чжао Ботун был выдвинут членом комиссии, которая должна была решать вопросы о возможности закрытия той или иной лавки. Чжао Ботун привлек на помощь Лу Мую.

Конечно, Лу Мую, всегда рьяно относившийся к общественной работе, взялся за дело охотно. Никогда он не думал, что именно здесь найдет свое счастье. Лишь занявшись обследованием лавок, Лу Мую узнал, что вдова, о которой он мечтал, владеет лавочкой и хочет прекратить торговлю.

Два месяца назад Лу Мую увидел в глухом переулке красивую женщину в траурном платье, которая стояла у полуоткрытых ворот и украдкой поглядывала на прохожих. Тогда он был очень занят и прошел мимо, бросив лишь мимолетный взгляд на женщину. Затем начались выборы в купеческом союзе, волнения приказчиков. Множество дел навалилось на Лу Мую, и он почти забыл эту короткую встречу. Однажды, движимый преданностью партии и государству, он вторично оказался в этом переулке и, только очутившись у ворот с вывеской, догадался, кто является владельцем лавочки, которую ему предстояло обследовать. И действительно, когда Лу Мую очутился в доме, навстречу ему вышла именно та молодая женщина в простом платье.