Избранное - [189]

Я считаю, что именно здесь кроется причина, почему сборники «Клич» и «Блуждания» вновь и вновь заставляют нас обращаться к ним. Я также отмечал, что все, кому нравятся рассказы Лу Синя, непременно должны прочитать и его фельетоны, так как последние помогают нам более глубоко понять смысл рассказов писателя. Фельетоны Лу Синя полны духа противления и безжалостного разоблачения — «противления всякому угнетению, разоблачения всякой лжи!» В них виден огонь молодости, горящий в груди автора. Они показывают его как прекрасного наставника молодежи, хотя сам он и не признавал этого. Лу Синь никогда не обращался с высокомерными поучениями к молодежи, но всегда находил время, чтобы учить ее, как жить и что делать. Он призывал молодых людей «не бояться говорить, смеяться, плакать, гневаться, драться, чтобы в этом проклятом месте заставить отступить эту проклятую эпоху». Он призывал молодежь отрешиться от старого, стремиться к новому, бороться за существование, а не дрожать за свои жалкие жизни; он учил, что стремление к сытости и теплу еще не означает стремления к роскоши, а распущенность отнюдь не сродни развитию. Лу Синь предупреждал младшее поколение, что надо учиться быть «крепкими», однако не признавал бессмысленных жертв. В своей статье я также отмечал, что все сказанное автором относится и к нему самому: «Честно и непредвзято отрекается от себя». И еще:

«Люди очень разные создания, среди них нет абсолютно святых, но и таких, которые бы до наготы обнажали себя для других в нашем мире, к сожалению, совсем немного. С каменным лицом Лу Синь отрекается от лжи других, и мы не испытываем презрения именно потому, что на полном серьезе он критикует и бичует себя!»

Лу Синь хотя и «не провозглашал самых революционных пролетарских лозунгов», но я чувствовал его «честное сердце, горячее, трепещущее сердце». Перечитывая сейчас статью, понимаю, как недостаточна моя оценка произведений Лу Синя, как поверхностен их разбор, но тем не менее в то время ее называли «сплошной рекламой».

8 октября Лу Синь переехал в переулок Цзинъюн и поселился в доме номер 23, ворота которого были как раз напротив черного хода нашего дома. Через два дня Чжоу Цзяньжэнь вместе с Лу Синем пришли ко мне. Это была моя вторая встреча с этим великим писателем. Первый раз мы виделись год назад, когда он останавливался в Сямэньском университете проездом из Шанхая. Чжэн Чжэньдо «проводил досуг на даче», куда и пригласил Лу Синя отобедать. Я тоже был одним из приглашенных, правда, тогда мы смогли лишь обменяться несколькими фразами. В этот же раз мы говорили намного больше. Прежде всего я попросил у него прощения (приказ о моем аресте был в силе, и хотя я знал, что Лу Синь приехал в Шанхай и, кроме того, проживает со мной на одной улице, однако еще не удосужился навестить его). Лу Синь усмехнулся: «Поэтому-то мы сами и пришли, дабы сохранить твою тайну». Потом я вспомнил о пережитых мною событиях в Ухане, о поражении революции. Лу Синь в свою очередь рассказал, что увидел и услышал за последние полгода в Гуанчжоу, повергнув нас в горестные размышления. Он сделал вывод, что революция, по всей вероятности, идет на спад, и ему непонятно, как можно говорить о продолжающемся подъеме революционного движения. Мой гость добавил, что собирается обосноваться в Шанхае, но больше не будет заниматься преподавательской деятельностью. Он уже обратил внимание на опубликованную в «Сяошо юэбао» повесть «Разочарования» и спросил меня, что я собираюсь делать в дальнейшем. Я отвечал, что думаю писать вторую часть романа, в которой бы отразилась сама революция. Что же касается будущего, то следовало рассчитывать на длительное пребывание в убежище и существование на гонорары.

Вторая часть трилогии получила название «Колебания». Повесть была написана по плану, составленному после серьезного обдумывания. В ней рассказывалось о событиях в уездном городе провинции Хубэй, подчинявшемся правительству Уханя; здесь подразумевался показ хаоса уханьских революционных событий на примере маленького города.

Главное внимание в повести уделено отношению к революции большей части китайского общества в канун решающих революционных событий, их колебаниям вправо и влево, между успехом и поражением. Главным героем повести выступает Фан Лолань — «левый» из гоминьдана, который в результате колебаний приходит сначала к идеологическим противоречиям, потом к растерянности и наконец к полному краху. Другой ведущий персонаж — Ху Гогуан, представляющий прослойку тухао и лешэнь; он проникает в лагерь революционеров, выступая с левоэкстремистских позиций за бурно обсуждавшиеся в то время так называемые «крайние действия», создавая при этом множество себе подобных хугогуанов. Герои повести выделяются в среде коммунистов своим «левачеством», чем серьезно подрывают авторитет партии, порочат саму революцию и неизбежно разоблачают себя — топят революцию в крови. Фактический материал для данного произведения я брал из увиденного и услышанного мной во время работы главным редактором газеты «Ханькоу миньго жибао». Здесь я старался отразить не только чудовищный белый террор в провинции Хубэй, но и достоверно воспроизвести поражение революции и торжество контрреволюции. Я не отходил от правды жизни, не создавал пустых иллюзий. Нет в повести и положительных героев. Я написал лишь о Ли Кэ, о реально существовавшем коммунисте, каких я сам видел немало. Но написав о нем однажды, я уже не возвратился к подобному образу: «Колебаниям» Ли Кэ не был столь необходим, вину, за поражение революции должны были нести Фан Лолани.