Избранное - [58]

— Товарищ Стойков, — голос Денева прозвучал официально, и Светозар сделал усилие, чтобы сосредоточиться. — Вы, вероятно, догадываетесь, зачем мы вас вызвали. Партийное бюро осведомлено о том, что вы разводитесь с женой. Кроме того, поступило письмо, анонимное. На анонимные письма в принципе… — Денев сделал ударение на этом словечке, — да, в принципе не обращают внимания. К сожалению, в данном случае написанное совпадает с фактами, и мы, как партийное бюро, обязаны вмешаться…

То, что Денев заговорил с ним на «вы», заставило Светозара сразу же почувствовать себя подсудимым. Он прервал секретаря:

— Давай сократим процедуру, Денев. Чего партийное бюро хочет от меня? Узнать, развожусь ли я? Да, я развожусь.

Делопроизводитель Киров неодобрительно покачал головой и прокашлялся. Молодой архитектор Тодоров посмотрел на своего шефа тревожными глазами, словно хотел предупредить его о чем-то, но не сказал ни слова. Пенчева всплеснула руками: глаза ее округлились от небывалого изумления.

— И как вы об этом говорите, товарищ Стойков! — воскликнула она.

— Партийное бюро осведомлено правильно, — сказал Светозар, не обращая на нее внимания.

— Я считаю, что вам нечем так уж гордиться! — не унималась Пенчева.

Светозар опять притворился, что не слышит ее, и был удовлетворен — от ее тонких губ осталась одна бледная черточка. Денев опять постучал своим толстым пальцем по столу.

— Расскажите нам о причинах развода, — предложил он Светозару, настойчиво глядя на него немигающими серыми глазами. Его короткие светлые ресницы топорщились, как маленькие шипы.

— О причинах я не желаю говорить.

Денев удивленно вскинул брови и повернулся к нему всем телом, словно короткая шея мешала ему двигать головой.

— Вот тут вы не правы, товарищ Стойков, вы не правы, — проговорил он с легкой насмешкой. — Вы ведете себя как человек, у которого рыльце в пушку… В партийном бюро есть сведения о том, что вы бросили семью ради некоей Евгении Радевой. Это действительно так?

— Так.

— Гм…

Денев что-то записал на листочке. Потом пробежал глазами но лицам членов партийного бюро.

— Есть вопросы, товарищи?

Вопросов не было.

— Кто хочет высказаться?

Первой подняла руку Пенчева.

— Я думаю, товарищи, что товарищ Стойков держится непристойно перед партийным бюро. — Она оправила платье и приготовилась говорить. — Я предлагаю сделать ему замечание. Второе: товарищ Стойков нарушил нашу коммунистическую мораль и не проявляет никаких, ну, никаких признаков раскаяния. Он изменил своей жене и, в довершение всего, ее бросает. Разве так можно? Вы знаете, что говорят о нем в учреждении? Люди уже показывают на него пальцем, а ему хоть бы что… Товарищи, я лично возмущена…

Она говорила еще много, но Светозар не слушал.

Он как-то осел на своем стуле, и вдруг все стало ему безразлично. Все это должно было случиться и остаться позади… И останется, черт побери. Он даже как-то лениво попытался представить себе Пенчеву в объятиях волосатого архитектора Балева. Ему стало противно, он прикрыл глаза. Какое значение имело то, что скажет Пенчева?..

Высказался и делопроизводитель Киров, оглаживая время от времени свои поседевшие усы.

— Пожалуй, нам не стоит торопиться наказывать Стойкова… Товарищ Пенчева перехлестнула. Да и никто из пострадавших не жаловался в наше бюро… Люди говорят… Люди всегда что-нибудь говорят, другого дела у них нету. Не скажу, что я одобряю развод Стойкова, нет. Но ведь не можем мы привязать человека веревкой к жене… А если она согласна? Пускай тогда разводятся, и нечего нам лезть в это дело…

— Ты, Тодоров! — сказал Денев, поджав губы.

— Я думаю, что… товарищ Киров прав, — ответил Тодоров, глядя себе под ноги. — Больше мне нечего сказать…

— Тогда скажу я, — Денев набрал воздух, с шумом выпустил его и поплотней уселся на своем стуле. — Мне кажется, что дело ясное… Партийное бюро, товарищи, наша партийная организация не может остаться безразличной, как предлагает товарищ Киров. В последнее время Киров вообще проявляет либерализм, о чем следует подумать. Мне кажется, что с ним тоже надо потолковать, В партийном бюро он чуть ли не по всем вопросам придерживается особого мнения…

— Что думаю, то и говорю, — сердито вмешался Киров. — По совести говорю, ты меня не пугай… Ты мастер на громкие слова.

— Я вам не давал слова, Киров, сейчас говорю я. Итак… Не имеет значения, как люди смотрят на Стойкова? Нет, имеет, раз дело касается члена партии. Если бы его история не стала известной — другой вопрос. Но она стала известной. Товарищ Стойков — не кто-нибудь… Значит, тем строже мы должны подходить. Между прочим теперь ясно, почему в свое время товарищ Стойков — вы, наверное, помните — так горячо заступался за Попову… Ясно почему. Но это дело прошлое, и сейчас будет лишнее заниматься его разбором… — Денев торжествующе посмотрел на Светозара. — Мы должны помочь товарищу Стойкову, товарищи. Спасти его, чтоб он не покатился по наклонной плоскости… Как? Пускай он подумает о своем поведении и через день-два сообщит нам свое окончательное решение.

— Для меня вопрос решен. Больше мне нечего сообщать, — сказал Светозар.