Избранное - [135]

Я прикусил язык. Эти подробности, как и почтенный вид старого инвалида, никоим образом не походившего на человека, способного ограбить какой-нибудь музей, заставили меня изменить свое мнение. Я поверил в его возраст. Поверил и во многое из того, что слышал своими ушами. Но многое в странном поведении и образе жизни нашего нового приятеля оставалось неясным, и я с неослабевающим интересом продолжал наблюдать за ним.

Как бы это ни было неэтично, я просто ходил за ним следом. Сначала я решил узнать, куда он отправляется и что делает по ночам, и обнаружил поразительные вещи. Первая же из них заставила меня усомниться в собственном разуме, потому что мистер Лемюэль на самом деле перепрыгивал… через что бы вы думали? Он перепрыгивал через ограду из колючей проволоки, пятнадцатифутовую ограду Энсестрел стейбл! А это ведь более пяти метров…

Если бы я не увидел этого своими глазами, я никогда бы этому не поверил, как, впрочем, не верил и мистер Аймсори. Да, да, дорогой читатель! Вместо того чтобы пролезть между двумя нижними рядами проволоки, — а ему ничего не стоило бы это сделать, или пройти в ворота, которые никогда не запирались, наш двухсотпятидесятилетний инвалид с деревянной ногой и одной рукой выполнял прыжок с места, какого не мог бы выполнить ни один чемпион мира в расцвете сил. Увидев это, я прежде всего подумал, что капитан не реальный человек, а кибернетическая игрушка, хитро сконструированная каким-то большим шутником.

Но это было не так, потому что после прыжка он обычно садился шагах в двадцати от ограды, смотрел на цепь Черных скал и что-то бормотал, как самый обыкновенный старик. Однажды, например, он на протяжении пяти-шести часов повторял со вздохом одну и ту же фразу: «О Лорд, верно ли, что ты создал мир? Кто из нас двоих глупее?» И прибавлял словечки, каких ни один англичанин не позволил бы себе произнести в дамском обществе. В другой раз он держал целую речь, как видно воображая, что находится в Палате общин. Он обращался к депутатам, называя их «многоуважаемые еху», и доказывал им, что никакое просвещение и никакая церковь в мире не в состоянии вытащить Англию из бездны пороков. Самих депутатов он называл бесхарактерными рабами и алчными животными, готовыми продать за тридцать сребреников собственную мать. В конце он неожиданно заявил, что Англия, в сущности, оправдала его ожидания и что он очень доволен, ибо мир оказался не лучше его самого.

Но больше всего я был изумлен, когда как-то ночью увидел, что он разговаривает с вороном. Не веря своим глазам, я пролез между рядами проволоки и подполз поближе. Ворон сидел на плече старика, слушал с большим вниманием и время от времени повторял свое привычное: «невермор, невермор». Это, как видно, нервировало старого капитана, потому что на этот раз он выражал, хотя и тихо и робко, надежду, что ирландцы завоюют свободу, а человечество, которое в конце концов состоит не из одних ослов, может последовать их примеру. Когда ворон, не знаю уж в который раз, повторил свое «невермор», старик с досадой сбросил его с плеча, вскочил и побежал с такой быстротой, что я отказался следовать за ним… Он вернулся в стойло на рассвете, слегка запыхавшись, и я услышал, как он ругает свою деревянную ногу и восклицает: «О дио, чтоб тебя черти подрали, как мал этот загаженный мир! И пройтись негде… О Лорд, сделай так, чтобы твое высшее творение так не воняло».

Да, вероятнее всего, у нашего приятеля не все были дома. Но я по опыту знал, что вероятное не всегда совпадает с действительным, и продолжал следовать за мистером Лемюэлем подобно его тени. Пока как-то раз ночью не установил, что у него нет собственной тени…

Это было самым удивительным моим открытием. Было полнолуние, и капитан на этот раз не перепрыгнул через ограду, а остановился посредине маленькой площади неподалеку от нашей конюшни и, опершись о трость, уставился в небо. Все тени были ясно очерчены, даже маленькие камешки отбрасывали тень, а у старика тени не было. Я подождал некоторое время, надеясь, что он двинется с места и тень появится. Но она не появилась.

Тогда я решился на рискованный шаг — открыто подошел к нему и спросил, почему у него нет тени.

— Вы ее заменяете, — усмехнулся он. — Почему вы непрестанно следуете за мной?

— По-видимому, такова уж моя судьба, — шутливо процитировал я его.

Мистер Лемюэль уставился на меня своим единственным глазом и задумался. Он не ответил мне на вопрос, почему у него нет тени, но после недолгого колебания предложил выслушать историю его жизни.

Я достиг своей цели. До этой минуты я был уверен, что люди, которые не едят, не пьют воду и не имеют тени, встречаются только в плохих романах. Но, выслушав рассказ о жизни мистера Лемюэля, убедился в том, что не прав. Несмотря на все его странности и необыкновенные способности, которым в самом недалеком будущем, вероятно, будет дано научное объяснение, он был реальным человеком. Его история была совершенно достоверна. Достовернее даже тех мешков с ячменем, которые Уибробское государство спускало нам каждый месяц с неба.

Рассказ старого Капитана я изложу в следующей главе.