Избранное - [133]

— Видно, этот у них герой, — раздались голоса. — Он посмелее других.

Лейтенант сказал:

— Если через минуту…

Это было все, что Башир услышал…

Толпа бросилась на лейтенанта. Тот припустился бежать. Сухая пулеметная очередь вспорола воздух, туго набитый воплями. Упал какой-то парень. Женщины оттащили его на обочину дороги, чтоб не затоптали.

Теперь это было сплошное безумие. Группа парней бросилась к знамени. «Они могут убить нас, но знамени им не видать». Передние, взявшись за руки, окружили живой цепью парнишку, который, пританцовывая, размахивал знаменем. Всем подходившим они кричали: «Кто готов положить жизнь во имя аллаха?» Все больше и больше людей входило в их круг. И вот уже целых четыре неразрывных кольца окружали огромное бело-зеленое пятно, озаренное солнцем нового дня. И ни у кого из них ничего не было в руках. С каждой минутой росло число парней в этой группе. И все они кричали: «Кто готов положить жизнь во имя аллаха?» Круги все ширились.

Солдаты двинулись вперед. Толпа отхлынула, унося убитого. Четыре кольца со знаменем в центре отступали, не размыкая крепко сжатых рук…

Башир добрался до деревни в числе последних. Солдаты здорово отстали от демонстрантов. Он остановился у довольно высокой стены одного из домов, разорвал свой платок на две половины и, обернув руки, чтобы не пораниться осколками стекла, которыми был утыкан гребень стены, подтянулся и перемахнул на другую сторону. Он свалился в маленький дворик с беседкой и колодцем посредине.

Он гадал, кому принадлежит этот дом — мусульманину или европейцу, пока не заметил старуху, спрятавшуюся за каменным колодцем; это была алжирка. Они бросились друг к другу. Башир, задыхаясь, говорил:

— Не бойся, мать, не бойся, я скоро уйду.

А старуха испуганным голосом повторяла:

— Не бойся, сын мой, не бойся, ты у себя дома.

Она открыла дверь.

— Входи, скоро вернется мой сын.

И в то же мгновение раздался сильный стук в калитку.

— Наверно, это он, — сказала старуха.

Капитана Марсийака постигла неудача, он был в бешенстве. Капитан прослушал все магнитофонные пленки, на которых были записаны показания крестьян. Четыре писаря расшифровали и напечатали основное. Он все перечитал, изучил, проанализировал вместе с сержантом Гамлетом, который, собственно, и должен был этим заниматься. И — ничего!.. Ерунда какая-то.

Тайеб беспрестанно повторял:

— Били мы их мало. Феллага прячутся в деревне, это уж как пить дать.

— Что же ты до сих пор не нашел их? — бросил Гамлет.

— Тут нужна дубинка. А у меня-то нет дубинки! — сказал Тайеб.

Марсийаку нестерпимо хотелось дать ему по морде. Каждый раз, когда он слышал разглагольствования Тайеба, его охватывало чувство не то злости, не то омерзения — он и сам толком не знал.

— Особенно подозрительна эта пришлая, — сказал Тайеб, — у нее все документы были в порядке, такого не бывает.

— Ладно, Тайеб, оставь нас, — сказал Марсийак.

Но тут же вызвал его опять:

— А где парень? Что ты сделал с парнем?

— Он в надежном месте, господин капитан.

— И не вздумай меня морочить, Тайеб, слышишь? Надо отдать его матери.

Тайеб покрутил пальцем у виска.

— Она рехнулась.

Капитан недоверчиво улыбнулся в ответ.

— Да, господин капитан, рехнулась, хоть вяжи ее! — Он понизил голос: — Да и что мне делать с ее парнем, я и от своих устал!

Тайеб вышел, отдав честь по-военному.

Возле дома сидели старуха и Тасадит.

— Мы пришли за ребенком, — сказала старуха.

— Он в надежном месте, — сказал Тайеб.

— Благодарим тебя, Тайеб, дитя мое, за все, что ты сделал для него, только теперь нам пора в Авизар.

— А пропуск у вас есть?

— Мы же тебе его отдали.

— Он уже не годится. Тебе надо получить новый.

— Если ты можешь достать нам его, — сказала старуха, — аллах вознаградит тебя за это.

— Твой аллах не любит платить долги, — со смехом сказал Тайеб. — Уж я-то его знаю, мне это по должности знать положено.

Старуха отвернулась, вся съежившись в своем платье из грубого холста. Тасадит подняла на Тайеба испуганные голубые глаза. И только тут Тайеб заметил, что она очень красива.

— Ирумьены не верят в создателя. Знаешь, во что они верят, ирумьены?

Он вытащил из кармана несколько монет и подбросил их на ладони.

— Вот в это! Если хочешь получить документы, тащи капитану денег.

— Да у меня их нет с собой, — сказала Тити, — но я пришлю тебе денег из Авизара, как только приду туда.

— А это? — сказал Тайеб. — Разве это не деньги, а?

Он потянул за серебряное ожерелье Тасадит. Оно хрустально зазвенело.

— Авизар ведь не так уж далеко, — сказала старуха.

— Как знаешь, — спокойно сказал Тайеб и вошел в дом.

Когда после обеда он опять показался на пороге, Тити все еще была там.

— На, — сказала она, — бери.

Она протянула ему ожерелье. Тайеб спустился в САС и вскоре вернулся с клочком белой бумаги.

— И чтоб я тебя больше здесь не видел, — бросил он.

— Спасибо, — сказала старуха, — а ребенок?

— Завтра за ним зайдешь.

Тасадит заплакала в голос. Старуха успокаивала ее, как успокаивают маленьких:

— Не плачь, доченька, не плачь, родненькая! — Увидев, что Тайеб уже далеко, она окликнула его: — Тайеб, дитя мое, не можешь ли ты отдать нам его сейчас?

Тайеб рассердился.