Избранное - [64]

Соседи ему «спасибо» не говорили: его посылали на всякую трудную работу. Он и плоты сплавлял, и воду носил, и овец пас, и мешки с базара таскал, — словом, трудился с восходной зари до закатной, едва зарабатывая себе на кусок брынзы.

Раз в месяц ходил Игнат в униатскую церковь, что стояла под горой в селе Жабия. Там Игнат покупал у пономаря пучок свечек и ставил их перед святыми, нарисованными на пожелтевших деревянных досках.

Как-то вечером, возвращаясь домой, Игнат загляделся по сторонам: очень уже красивы были Карпаты, и луга, и сеножати, и узкие поля, на которых кланялись во все стороны метелки конопли.

Шел Игнат и пел свою путевую песню:

Гуцульская дорога,

Теснины дубняка,

Развейте хоть немного

Заботу казака!

Кругом лежат обрывы —

Костей не соберешь!

Течет внизу бурливый

Красавец Черемош…

Как вдруг Игнату послышался в придорожных кустах резкий птичий крик. Игнат поспешил туда. Под одним из кустов он нашел бесперого вороненка, вывалившегося из гнезда. Над ним кружился большой черный ворон и жалобно кричал, видя, что к птенцу подкрадывается лиса. Игнат прогнал лису, затем поднял вороненка, влез на сосну, осторожно положил птенца в гнездо и хотел продолжать путь, как вдруг ворон заговорил украинским языком, как настоящий гуцул.

 — Спасибо тебе, человече, — сказал ворон, — ты спас вороненка от гибели. За то я награжу тебя. Проси чего хочешь!

Ничего тут удивительного нет: по старой пословице, в Карпатах и ветер говорит по-гуцульски.

 — А мне ничего не надо, пане ворон, — сказал Игнат.

 — Не горр… не гордись! Как не надо? — рассердившись, сказал ворон. — Хочешь, я дам тебе силу все знать наперед?

 — Только не делайте этого, пане ворон, — испуганно сказал Игнат, — только не это! Иначе со мной случится то же, что с семинаристом из Борелича.

 — Из Борр… из Борелича?.. А что именно с ним случилось?

Игнат рассказал ему следующую историю:

 — Годов тому двадцать в лесном местечке Бореличе, — так мне покойный родитель рассказывал, — жил один семинарист. Он, понимаешь, был завзятый охотник. Иной раз приедет летом на вакации и сейчас же в лес, ставит капканы. Однажды в капкан к нему попался волк, а было это при французском кесаре Бонапарте, который победил нашего Франца и все его царство переборол. В ту пору много волков водилось. И вот волк — звали его Сиромаха, — чтобы откупиться от смерти, подарил семинаристу шапку-капелюх. Его капелюх мог предсказывать всю жизнь наперед и сказал тому семинаристу, что будет он карпатским королем. Вот какое дело, понимаешь! Семинарист обрадовался, стал вести разгульную жизнь и хвастался в корчме, что он-де теперь карпатский король. За то его и посадили в кутузку.

Единственное имущество осталось у него — шапка-капелюх. Сидя в темной кутузке, семинарист стал горько плакать, упрекая шапку за обман. Шапка оскорбилась и ответила: «Я обещала тебе, что ты будешь карпатским королем, ты и будешь королем, повторяю!»

Понятно, семинарист обрадовался. Он стал громко петь и смеяться.

В это время мимо тюрьмы проезжал сам Бонапарт. Он услышал из-за решетки смех. «В чем дело? Отчего в тюрьме человек смеется, а не плачет?» — спросил он.

Семинарист объяснил, в чем дело.

«Только-то? — сказал Бонапарт. — Езус-Мария! Это дело поправимое. Ты будешь королем. Это в моей власти». Он приказал написать приказ, и тотчас семинаристу принесли булаву, стал он королем.

«Целуй руку!» — сказал Бонапарт. «Полно брехать, ваше величество! — сказал семинарист. — Коли я король, то не я целовать руку должен, а пусть мне целуют». — «Вот ты какой! — сказал Бонапарт. — Мне таких королей не надо. Расстрелять!»

Тут семинариста и расстреляли.

Нет, пане ворон, не надо мне вашего подарка. Как говорится: серебро да золото тянет казака в болото.

 — Ты горрр… горд, как дурень, — сказал ворон, еще более рассердившись. — Хочешь, я сделаю так, что всякое твое желание будет исполняться?

Игнат опять вежливо поблагодарил ворона, но поспешил отказаться.

 — Не стою вашей милости, пане ворон, — сказал простодушный гуцул. — Я такого подарка принять не могу. Батько мне, умирая, о подобных делах ничего не говорил. Я ведь сам ничего не желаю. Другое дело — кабы исполнялось желание всякого человека, который со мной заговорит. А то, понимаешь, когда у людей желаний много, они с меня требуют и много работы!

 — Ты горрр… гораздо больше мог просить, — сказал ворон. — Но быть по-твоему.

Тут Игнат зашагал домой, удивляясь в душе случившемуся. Не успел он, однако, дойти до своей хаты, как ему повстречался богатый сосед, человек злой и спесивый. Игнат почтительно поклонился ему и сказал:

 — Здравствуйте, куме, не угодно ли вам чего-нибудь пожелать?

Сосед презрительно усмехнулся:

 — А ты, песья шкура, убирайся со своими дурацкими вопросами прочь! Хотел бы я, чтобы ты улетел за пятьсот миль отсюда! Чтоб тебя вертело, несло и жгло да бросило головой в жито! Впрочем, будьте здоровеньки, куме!

Сосед считал себя очень остроумным.

Не успел он окончить эти слова, как Игнат почувствовал, что какая-то сила завертела его в воздухе. Игната вертело, несло и жгло, и он очутился в груде жита на берегу небольшого горного озера, в воде которого отражались золоченые крыши высокого дворца.