Избранное - [16]

– Теперь ты иди, – сказал Женя.

– Боюсь, меня не пропустят.

– Чудак! Ты же еще не знаешь.

– У меня мать умерла от порока сердца.

– Ну и что же?

– У меня тоже иногда сердце колет.

– Ты все выдумываешь. «Тоже колет»!

Женя и Тимофей рассмеялись, а Николай посмотрел печально. Потом он встал:

– Ну, я пойду.

– Иди, иди, порок сердца!

– Вы меня не подождете?

– Пожалуй, нет. Ты нам вечером все расскажешь. Придешь в клуб, там будет кино.

– Что показывают?

– Три последние абиссинские кинохроники.

– Я уже видел. Но я посмотрю еще раз. Это полезно.

Тимофей и Женя поднялись. Николай пошел к дверям и оглянулся. Они махнули ему рукой ободряюще. Он улыбнулся и вышел. В регистратуре получил карточку и наклеил на нее свое фото. Сестра приложила печать, и он пошел по кабинетам.

У доктора был сердитый вид. «Не допустит», – подумал Николай. Но оказалось, это не тот доктор. Николай перепутал кабинеты. В другом кабинете доктор был веселее. Впрочем, здесь их было несколько. Одни искали внешние недостатки у пациентов, другие – внутренние.

– Подойдите сюда, сказал один из них. – Раздевайтесь. Год рождения?

– До восемнадцати лет не хватает двух месяцев, – ответил Николай.

– Хорошо. Раздевайтесь догола. Какими болели болезнями? Переломы рук, ног есть? Ушибы? Как аппетит, сон?

Николай отвечал. Он протягивал доктору поочередно то правую, то левую руку. Отходил в сторону. Ходил. Показывал ноги. Нагибался.

Он никогда не думал, что потребуется столько движений. Ему было немного стыдно. Он остался в одних коротких трусах, а его так бесцеремонно рассматривали! Он краснел. Чувствовал это и злился на себя. Глупо, ведь в комнате нет женщин.

Потом перешел к терапевту. Рыжеватый старичок со спадающим с носа пенсне, видимо, был большой специалист. Он спокойно начал постукивать по телу Николая, прощупывать, прослушивать. Врач говорил с одышкой:

– Дышите. Не дышите…

Николай смотрел на лысину прильнувшего к нему доктора. Потом перевел глаза на его халат. Под ним виднелась военная гимнастерка. Николаю приказали прыгать. Положив руки на бедра, стал прыгать и отсчитывать прыжки.

– Довольно, – сказал рыженький доктор, взял его за руку и нащупал пульс.

Решается судьба! Николай старался дышать медленно, чтобы успокоить сердце. Ровнее. Но сердце билось вовсю. И вдруг оно затихло. Николай подумал, что все в порядке, а сердце забилось вновь.

Ему велели опять прыгнуть. А потом положили на койку. Доктор изучал его пульс и слушал сердце. Николай пытался проследить за выражением наклонившегося над ним лица. Поднятая бровь. Вопросительный взгляд. Движения губ. Все это могло подсказать, что думает доктор. Но тот поправлял пенсне, невозмутимо сопел и слушал, слушал, слушал. Потом Николаю надели на бицепс левой руки резиновую повязку. Доктор поправил пенсне и стал надувать ее. Для этого он не спеша нажимал на резиновую грушу вроде той, которой пользуется парикмахер, когда опрыскивает одеколоном. И внимательно смотрел за колеблющимися столбиками ртути. Они были видны в У-образной стеклянной трубке стоящего перед ним на столе прибора.

Николай не знал, что это за прибор. Но чувствовал, что его руку начинает сжимать, как кольцом. Все сильнее и сильнее. Сердце забилось резко. Николай задержал дыхание. Он считал, что сердце необходимо заставить работать нормально. Но не мог, оно его не слушалось. Доктор перестал надувать грушу. Он встал, отдал Николаю медицинскую карточку и сказал:

– Одевайтесь! Идите по остальным кабинетам. Закончите – и сюда, с карточкой.

Николай так и сделал. В коридоре просмотрел медицинскую карточку, но там о его сердце еще ничего не было написано. И он пошел к глазнику. Здесь было проще. Не нужно было волноваться. Главное – сердце. Николай это отлично понимал. Он прочитал вслух без запинки все буквы на ярко освещенной диаграмме. Его не перебивали и не переспрашивали.

В кабинете по нервным болезням Николай освободился быстро. Он постоял перед доктором, закрыв глаза и вытянув руки. Пальцы на них были растопырены. Они не дрожали.

Остался еще один кабинет: проверить слух. Доктор поставил его в угол комнаты, отошел и зашептал, а Николай слушал и повторял за ним громко:

– Тридцать шесть… Двадцать один. Сорок два.

Все прошло гладко. В углу было хорошо слышно.

Затем Николай сел на специальный стул. Доктор велел ему закрыть глаза и отогнул его голову набок. Он начал вращать стул. Быстро, быстро. Внезапно врач остановил стул и велел открыть глаза. Это была скверная штука. Мир сразу покачнулся в глазах Николая. Стена накренилась вправо. Николай видел, как пуговица на кармане халата врача понеслась вбок. От нее расходилось кругами какое-то сияние. Николаю показалось, что он кренится влево. На самом же деле он продолжал сидеть прямо. Ему только хотелось покачнуться влево, чтобы сохранить равновесие. Но он сидел прямо. А доктор следил, не качнется ли пациент. Это было испытание. Николай подумал: «Наверно, в самолете так же, – и потом: – «Вот я и завалился». Но доктор сказал ему спокойно:

– Не тошнит? Позовите следующего.

Все. Теперь нужно было идти в первый кабинет. Снова появилось волнение. Все врачи пропустили его и написали «Годен». Почему же рыжий ничего не поставил? Наверное, есть сомнение. Сердце, сердце!