Избранное - [11]

Встречает смерти мстительный оскал.

Кто эту тень зловещую соткал

Из блеска розовеющей денницы,

Пока, в зеркальной заключив темнице,

Ты на затменье солнце обрекал?

И если я, решаясь на измену,

По-дружески смотрю на оба лика,

Мне боль твердит, что в этом правды нет.

А если жизни я поддамся плену,

Как ни пленяйся – налицо улика,

На этот свет бросающая свет.

Перевод Д. Шнеерсона

Сонет, в котором говорится, что все вокруг напоминает о смерти

Я видел стены родины моей:

Когда-то неприступные твердыни,

Они обрушились и пали ныне,

Устав от смены быстротечных дней.

Я видел в поле: солнце пьет ручей,

Освобожденный им от зимней стыни,

Меж тем как стадо среди гор, в теснине,

Напрасно ищет солнечных лучей.

В свой дом вошел я: тенью обветшалой

Минувшего мое жилище стало;

И шпага, отслужив, сдалась в войне

Со старостью; и посох мой погнулся;

И все, чего бы взгляд мой ни коснулся,

О смерти властно говорило мне.

Перевод А. Косе

Наслаждаясь уединением и учеными занятиями, автор сочинил сей сонет

Здесь у меня собранье небольшое

Ученых книг, покой и тишина;

Моим очам усопших речь внятна,

Я с мертвыми беседую душою.

И мудрость их вседневно правит мною,

Пусть не всегда ясна – всегда нужна;

Их стройный хор, не ведающий сна,

Сон жизни полнит музыкой немою.

И если смерть великих унесла,

Их от обиды мстительной забвенья

Печать – о, славный дон Хосеф![1] – спасла.

Необратимые бегут мгновенья,

Но всех прекрасней те из их числа,

Что отданы трудам блаженным чтенья.

Перевод А. Косе

О том, что происходило в его время, Кеведо рассказывает в следующих сонетах

I

Четыре сотни грандов круглым счетом;

Титулоносцев – тысяча и двести

(Что за беда, коль кто-то не на месте!)

И брыжей миллион, подобных сотам;

Нет счету скрягам, подлипалам, мотам,

Побольше их, чем сладких слов у лести;

Тьмы стряпчих, чья стряпня – погибель чести,

Беда и горе – вдовам и сиротам;

Иезуиты, что пролезут в щелку, —

Все дело в лицемерье и в расчете;

И месть и ненависть – за речью лживой;

Немало ведомств, в коих мало толку;

Честь не в чести, но почести в почете;

Вот образ века, точный и правдивый.

Перевод А. Косе

II

Подмешивали мне в вино чернила,

Как паутиной, оплели наветом;

Не ведал я покоя, но при этом

Меня ни злость, ни зависть не томила.

По всей Испании меня носило,

Я был замаран мерзостным памфлетом,

Вся мразь меня старалась сжить со свету,

Вся сволочь мне расправою грозила.

О кабачок, храм истины! О кубки!

О вольное житье отпетой братьи!

О резвые дешевые голубки!

Пусть состоит при королях и знати,

Кто в честолюбье ищет благодати,

А мне милее выпивка и юбки.

Перевод А. Косе

На смерть графа Вильямедьяны [2]

Оплачь его, изгнанница Астрея,[3]

Он был недолгим гостем в жизни дольной;

Перо и речь он отдал мысли вольной

И, слову жизнь даря, играл своею.

Он лебедь был, и, с ветром спорить смея,

Дивил он песнью дерзкой и крамольной.

Не ведал он, что смерть тропой окольной

Шла с каждым звуком песни все быстрее.

Записывай же злое назиданье

Своею кровью, что на ране стынет,

Тебя навек безмолвью обрекая:

«Кто сердце выскажет, тот сердце вынет.

Где речь – вина, немотство – наказанье.

Я не молчал – и молча умираю».

Перевод А. Косе

Предостережение Испании в том, что, став владычицей многих, возбудит она зависть и ненависть многих врагов, а потому ей всегда надо быть готовой оборонить себя

Гот, житель горных ущелий, сумел

Объединить вместе графства Кастилии;

К быстрому Бетису, к водам Хениля

Вышли наследники доблестных дел.

Ты получила Наварру в удел;

Брак с Арагоном (брак равных по силе)

Дал тебе земли Обеих Сицилии;

Гордым Миланом твой меч овладел.

Ты Португалию дланью железной

Держишь. Приводит Колумб-мореход

Готов к пределам земли неизвестной.

Но берегись, чтоб враги в свой черед,

Соединившись, не взяли совместно

Все, что как дань тебе каждый дает.

Перевод Л. Цывьяна

Причины падения Римской империи

Фавор, продажная удача – боги,

Вся власть – у злата, что с добром в раздоре,

Кощун и неуч – в жреческом уборе,

Безумье и стяжанье – в белой тоге;

Достойный плахи – в княжеском чертоге,

И в утеснении – людское горе,

Науки, ум – в опале и позоре,

В чести спесивец, пустозвон убогий.

Вот знаки, что согласно предвещают

Твое падение, о Рим надменный,

И лавры, что чело твое венчают,

Гласят о славе, но таят измены

И гром карающий не отвращают —

Зовут его на капища и стены.

Перевод А. Косе

Сколь ни могуществен оскорбитель, он оставляет оскорбленному оружие для отмщенья

Вельможа, берегись затронуть честь

Того, кто нищ, но силою гордится:

Знай, коль сребра и злата он лишится,

Оставишь сталь ему, чтоб счеты свесть.

Оставишь право на святую месть,

Оружие, чтоб торжества добиться:

Народ голодный смерти не боится,

Мечи у нищего народа есть.

Кто верную свою погибель видит,

Тот более погибели самой

Ее причину злую ненавидит.

Своей обиде предан он душой:

Тем, кто его ограбит и обидит,

Он отомстит – и отомстит с лихвой.

Перевод А. Косе

Сонет о том, сколь обманчива окажется наружная видимость, если судить по истинной внутренней сути

Ты смотришь, как проходит горделиво

Сей великан над праздничной толпою?

Так знай – внутри он весь набит трухою,

Простой носильщик тащит это диво.

И кукле карнавальной терпеливо

Дарит он жизнь и дух своей рукою.

Но тем, кто знает, что она такое,