Избранное - [105]
Тимофей выпрямился, бесстрашно глядя на мучителя, сказал хрипло:
– Не заставишь накриве… Как прежде буду…
– Брешешь, кончился летописец! – зарычал Нечистый и уже остывшими клещами потянулся к кисти левой руки Тимофея.
Он не успел дотянуться – с грохотом распахнулась окованная дверь избы, и на пороге ее появился Кулотка. Зипун висел на нем клочьями, лицо было в кровоподтеках, светлые кудри колтуном скатались на непокрытой голове.
Кулотка с порога прыгнул на Дедяту, но тот, отбросив клещи, выхватил из-за голенища нож и всадил его по рукоять в грудь Кулотки. Кулотка упал на палача, придавив его своим телом. Железные пальцы его дотянулись до горла Дедяты и разжались только тогда, когда Нечистый омертвело выпрямился.
Тимофей бросился к Кулотке. У него хватило сил вытащить нож из груди мертвого друга, и он снова потерял сознание.
Изба наполнилась новгородцами, пробившимися через мост Авраам склонился над Тимофеем, обмотал искалеченную руку тряпкой, Павша и Прокша поднесли к губам Тимофея склянку с вином, добытую у Милонега. В избу вбежала маленькая, похожая на девочку, Настасья.
Услышав, что Кулотка появился в городе, она, схватив острогу, устремилась к мосту – где же еще ему быть! И там, увидя его впереди, стала пробираться к нему. Но ее все оттирали, и она упустила его из виду. Сейчас, вбежав в избу, Настасья остановилась, как в столбняке, с ужасом уставилась на Кулотку. Он лежал на спине спокойно, словно на время уснул, только впадины глаз пугающе окаменели.
Настасья с рыданием бросилась к нему на грудь; никого не стыдясь, закричала:
– Суженый мой! Очнись, суженый мой!
Прижимая к груди искалеченную руку, пошатываясь, Тимофей вышел из Одрины на владычный двор. Неясно проступал в темноте Софийский собор.
«За белыми стенами – черные души! – с ненавистью поглядел на него Тимофей. – Кто, как не вы, подослали убийц к моему отцу!»
Тимофей долго брел домой.
По улицам еще метались в ночи смоляные факелы.
Бой затих, и только кое-где, как перекличка, слышались в темноте гулкие от близости Волхова голоса:
– Владыка-то сбег из города.
– Утек, подлюка… Житницы с собой не унес…
– А Нездиного щенка давень за город вывели, ларь какой-то отняли, пинок дали – не попадайся боле!
– Рыло-то ему ктой-то отменно расписал!
– Эх, в монастырях знатно порастрясли боярское добро!
– А чо горит?
– Хоромы Незды и Милонега…
Все это происходило где-то рядом с Тимофеем, глубоко не задевая его сознания.
На Торговой стороне полыхали дома. Огромные языки пламени взметались к небу, зловещие отсветы их недобро играли на мрачной воде Волхова.
Но Тимофей шел словно в черном непроницаемом тумане, ничего не видя. Нет Кулотки, нет… И как теперь без руки писать?
Валил мокрый снег. Багровые искры пожара сплетались с хлопьями снега, казалось, мела невиданная пурга. Одежда прилипла к телу Тимофея, мучительно болела рука. Он ткнул ногой дверь своей избы. Одиноким огоньком горела, потрескивая, лучина. Ольги не было.
«Верно, у соседей, – подумал Тимофей и невольно вспомнил то, что говорил о ней владыка. Гнев захлестнул его: – Лжа! Не могла Ольга изменить! Затравить меня хотите! Лжа!»
Он стал на колени возле лавки, положил голову на шкуру, прошептал нежно:
– Поклеп не коснется тебя, люба моя! Не бойся, не коснется.
В памяти неожиданно возник разговор об Ольге с Авраамом. Отгоняя его прочь, Тимофей успокаивал себя мысленно: «Не все след принимать, что по реке плывет, не всему верить, о чем люди говорят».
Он вспомнил вишневые косточки, что сбирала Ольга в ладошку в темноте.
– Нет, нет ее провинки! Изолгали!
И вдруг почувствовал что-то твердое под щекой. Увидел на шкуре нож Лаврентия, оброненный им, тот поясной нож с черенком в серебре, что подарил ему когда-то в ладье, после боя у Отепя.
Тимофей задохнулся. Казалось, сердце остановилось. Он схватил здоровой рукой этот нож, как змею, глядел на него с ужасом и ненавистью. Рыдания подкатили к горлу, все тело его содрогалось.
С бешенством швырнул он нож, и тот вонзился в пол у порога.
А подлая память услужливо подсунула: река… и он с Ольгой, и ее ответ: «Сила». Всплыло жирное лицо Лаврентия: «И это сила?» И еще… как-то Ольга сказала о Настасье: «Ну чего она ждет Кулотку? Слова не давала, а девичье дорогое время теряет». Тимофей тогда впервые закричал на нее: «Да ты смыслишь, что говоришь?!»
Ольга прижалась к нему, заласкалась: «Пошутила я, пошутила… Ну что ты все к сердцу так близко берешь?»
Нет, не шутила она, просто вырвалась муть из глубины души. Как мог он жить столько под одной кровлей, не ведая, кого пригрел?
С полки свешивалась плеть, когда-то врученная ему отцом Ольги. Исполосовать? Или притвориться слепцом? Будто ничего не увидел, не понял?
Он застонал от боли.
– Нет, не могу! Вырвать из сердца! Или задушить своими руками!
Тимофей заскрипел зубами, сердце раздирала боль, она была сильнее, чем боль в руке.
В сенях стукнула дверь, и на пороге появилась запыхавшаяся, порозовевшая от быстрой ходьбы Ольга, воскликнула радостно:
– Выпустили?
И нежданно в глубине души его пробилась робкая надежда: «Сейчас прояснится… Ничего не было… все по-старому». Это возникло как мольба к жизни – пощадить его хотя бы здесь.
Повесть «Алые погоны» написана преподавателем Новочеркасского Суворовского военного училища. В ней рассказывается о первых годах работы училища, о судьбах его воспитанников, о формировании характера и воспитании мужественных молодых воинов.Повесть в дальнейшем была переработана в роман-трилогию: «Начало пути», «Зрелость», «Дружба продолжается».В 1954 г. по книге был поставлен фильм «Честь товарища», в 1980 г. вышел 3-серийный телефильм «Алые погоны».Повесть была написана в 1948 — 1954 г.г. Здесь представлена ранняя ее версия, вышедшая в 1948 году в Ростовском книжном издательстве.
Историческая повесть «Ханский ярлык» рассказывает о московском князе Иване Калите, которому удалось получить ярлык в Золотой Орде и тем усилить свое княжество.
В повести «Тимофей с Холопьей улицы» рассказывается о жизни простых людей Новгорода в XIII веке.
Роман «Плевенские редуты» дает широкую картину освобождения Болгарии от многовекового турецкого ига (война 1877–1878 гг.).Среди главных героев романа — художник Верещагин, генералы Столетов, Скобелев, Драгомиров, Тотлебен, разведчик Фаврикодоров, донские казаки, болгарские ополченцы, русские солдаты.Роман помогает понять истоки дружбы между Болгарией и Россией, ее нерушимую прочность.
«Град за лукоморьем» – вторая повесть о Евсее Бовкуне (начало – в повести «Соляной шлях»).Вместе с главным героем, вслед за чумацким обозом, читатель пройдет в Крым за солью нетронутой плугом девственной степью, станет свидетелем жестоких схваток половцев с русскими людьми... Увлекательное это будет путешествие! С большим искусством, достоверно и в полном соответствии с исторической правдой автор вплетает в судьбу независимого и гордого Евсея Бовкуна возникновение первых русских поселений в диком, но вольном тогда Подонье.
Во второй книге автор знакомит читателя с дальнейшей судьбой героев романа, прошедших нелегкий путь последних двух лет войны и вернувшихся в Ростов.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!