Избранное. Исторические записки - [160]
М. Гершензон писал о судьбах русской интеллигенции, будучи сам духовно связанным с ней: как врач-экспериментатор, он исследовал ее моральные болезни, прививая их себе. Он болел и ее мечтой о правильном устроении каждого индивидуального духа, и вечным «расколом» между рациональным и чувственно-природным во внутреннем «ядре» человека, между мыслью и верой…
Его творческий путь совпал с эпохой философского ренессанса в России, и здесь он сумел сказать свое слово. Его исследования по русской литературе оказались философски осмысленными, а сама философия – литературно препарированной, пропущенной сквозь призму «философий» любимых писателей – Чаадаева, Киреевского, Толстого.
Путь М. Гершензона к современному читателю оказался долгим – длиною в 60 лет: последние издания писателя не перешагнули рубеж 20-х годов. После столь долгого перерыва творчество М. Гершензона наконец возвращается к нам.
«Я родился и рос во тьме», – писал М. Гершензон, вспоминая свое детство>2. «Тьма» осмыслялась им как некий символ его жизни. Символика начиналась уже в детстве. «Тьмой» был «темный» быт кишинёвского мещанского дома. Жизнь протекала тускло, хотя и взрывалась порою порывами из «тьмы» к «свету»: отец писателя, Иосиф Львович, переменив за свою жизнь несколько профессий, однажды ночью, тайком, отправился на поиски счастья в Америку. Однако все его предприятия прогорели, и по дороге обратно, в Россию, он умер в полной нищете. Младшему сыну в семье, Михаилу Осиповичу, была уготована более благополучная судьба. Воспитывался он сурово: в пять лет был отдан в хедер – еврейскую школу, «где царствовал жестокий, средневековый режим», как рассказывает дочь М. Гершензона, Н.М. Гершензон-Чегодаева. Затем – гимназия и золотая медаль после ее окончания. «Отец счел нужным после окончания гимназии дать обоим сыновьям „свободные профессии“, с тем чтобы они имели возможность работать в России, не меняя своей веры. Обоих послали за границу: старшего – в Вену на медицинский факультет, младшего – в Берлин в Политехникум учиться на инженера»>3. Два года в Германии не пропали даром: будущий инженер слушает лекции по истории и философии. «Не задуманные» в детстве литература, искусство властно вторгаются в его жизнь. Позднее М. Гершензон вспоминал: «Мне было дано какое-то непререкаемое чутье, инстинкт мула, который уверенно вел меня помимо моего сознания… Теперь, озирая свою жизнь, я каждый раз полон удивления: какая последовательность в ней – и какая чудесная предопределенность от первых лет»>4.
Весной 1889 года неудавшийся студент Политехникума возвращается в Кишинёв. Жизнь его наполнена ожиданием – уже послано прошение в столицу, и нужно во что бы то ни стало добиться разрешения учиться в одном из русских университетов (в те годы для еврея это было весьма сложно). Осенью хлопоты увенчались успехом: М. Гершензон был зачислен на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета. «Однако, – как вспоминал В. Ходасевич, – эта удача обернулась для Гершензона бедой: отец, вообще недовольный упрямством Мих. Осип., никак не поверил в „чудо“ и решил, что М.О. уже крестился. Кончилось дело если не родительским проклятием, то во всяком случае – полным отказом в деньгах»>5. Отсутствовали деньги и на дорогу, и на необходимую форму. Добрые люди «дали Гершензону старый студенческий сюртук, который сидел мешком, и даже шпагу, и даже… за неимением форменного пальто, ему дали николаевскую шинель! Николаевскую шинель, светло-серую, с бобровым воротником и с пелериной…»>6 Вот так и началась его ученая карьера и его бедность.
Студенческая жизнь М. Гершензона протекала по канонам разночинского быта XIX столетия: хроническое безденежье, упорный, изнурительный труд, грошовые уроки, деньги от которых идут на составление собственной библиотеки и на единственное развлечение – посещение театров. Книжник, аскет, он не знает меры в ученых штудиях: списки прочитанных им книг, регулярно упоминаемых в письмах к брату и к матери, поражают воображение. В университете Гершензон – блестящий студент, он занимается в семинаре профессора всеобщей истории П.Г. Виноградова (и одно время работает в качестве его личного секретаря), слушает лекции В.И. Герье, В.О. Ключевского… Он берется за трудные и малоизученные темы – пишет работу «Афинская Полития Аристотеля и жизнеописание Плутарха». Здесь он не только нашел источник «Политий» Аристотеля, но и восстановил философию истории этого источника – учения древнегреческого философа Эфора, чье наследие сохранилось лишь во фрагментах. Уже в этой первой, студенческой, работе проявились особенности Гершензона-исследователя: тяга к документу, к первоисточнику и его философский комментарий. Эта работа, как и вторая – «Аристотель и Эфор», – удостоилась премий, медалей и даже публикации.
Весной 1894 года Гершензон окончил Московский университет. Однако несмотря на репутацию блестящего молодого ученого, его, как еврея, не оставили там для дальнейшей работы. Впереди лежал нелегкий путь профессионального литератора, обозначавший поначалу бесконечную чреду переводов и рецензий на заказ. Гершензон сотрудничает в «Настольном энциклопедическом словаре» Граната (еще с 1893 года), в журнале «Русская мысль», где рецензирует книги по древней и новой истории.
Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, философ, публицист, переводчик, редактор и издатель и, прежде всего, тонкий и яркий писатель.В том входят книги, посвященные исследованию духовной атмосферы и развития общественной мысли в России (преимущественно 30-40-х годов XIX в.) методом воссоздания индивидуальных биографий ряда деятелей, наложивших печать своей личности на жизнь русского общества последекабрьского периода, а также и тех людей, которые не выдерживали «тяжести эпохи» и резко меняли предназначенные им пути.
Михаил Осипович Гершензон – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель.В том входят три книги пушкинского цикла («Мудрость Пушкина», «Статьи о Пушкине», «Гольфстрем»), «Грибоедовская Москва» и «П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление». Том снабжен комментариями и двумя статьями, принадлежащими перу Леонида Гроссмана и Н. В. Измайлова, которые ярко характеризуют личность М. О. Гершензона и смысл его творческих усилий.
Георг Зиммель (1858–1918) – немецкий философ, социолог, культуролог, один из главных представителей «философии жизни». Идеи Зиммеля оказали воздействие на современную антропологию, культурологию, философию. В том вошли труды и эссе «Созерцание жизни», «Проблема судьбы», «Индивид и свобода», «Фрагмент о любви», «Приключение», «Мода», работы по философии культуры – «Понятие и трагедия культуры», «О сущности культуры», «Изменение форм культуры», «Кризис культуры», «Конфликт современной культуры» и др. Книга рассчитана на философов, культурологов, социологов.
Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, писатель, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель. В том вошли преимущественно философские произведения М. О. Гершензона («Кризис современной культуры», «Тройственный образ совершенства». «Ключ веры» и др.), в которых он в краткой и ясной форме эссе и афоризмов пытался сформулировать результаты своих раздумий о судьбах мира и культуры, как они рисовались современнику трагических событий первой четверти ушедшего XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Время наружного рабства и внутреннего освобождения» — нельзя вернее Герцена определить эту эпоху… Николай не был тем тупым и бездушным деспотом, каким его обыкновенно изображают. Отличительной чертой его характера, от природы вовсе не дурного, была непоколебимая верность раз и навсегда усвоенным им принципам… Доктринер по натуре, он упрямо гнул жизнь под свои формулы, и когда жизнь уходила из-под его рук, он обвинял в этом людское непослушание… и неуклонно шел по прежнему пути. Он считал себя ответственным за все, что делалось в государстве, хотел все знать и всем руководить — знать всякую ссору предводителя с губернатором и руководить постройкой всякой караульни в уездном городе, — и истощался в бесплодных усилиях объять необъятное и привести жизнь в симметричный порядок… Он не злой человек — он любит Россию и служит ее благу с удивительным самоотвержением, но он не знает России, потому что смотрит на нее сквозь призму своей доктрины.
А. Ф. Лосев "Античный космос и современная наука"Исходник электронной версии:А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.1] Бытие - Имя - Космос. Издательство «Мысль». Москва 1993 (сохранено только предисловие, работа "Античный космос и современная наука", примечания и комментарии, связанные с предисловием и означенной работой). [Изображение, использованное в обложке и как иллюстрация в начале текста "Античного космоса..." не имеет отношения к изданию 1993 г. Как очевидно из самого изображения это фотография первого издания книги с дарственной надписью Лосева Шпету].
К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу)
В настоящее время Мишель Фуко является одним из наиболее цитируемых авторов в области современной философии и теории культуры. В 90-е годы в России были опубликованы практически все основные произведения этого автора. Однако отечественному читателю остается практически неизвестной деятельность Фуко-политика, нашедшая свое отражение в многочисленных статьях и интервью.Среди тем, затронутых Фуко: проблема связи между знанием и властью, изменение механизмов функционирования власти в современных обществах, роль и статус интеллектуала, судьба основных политических идеологий XX столетия.
Мы призваны в общение. "Живой родник", 2004. № 3, с. 21–23.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор книги — немецкий врач — обращается к личности Парацельса, врача, философа, алхимика, мистика. В эпоху Реформации, когда религия, литература, наука оказались скованными цепями догматизма, ханжества и лицемерия, Парацельс совершил революцию в духовной жизни западной цивилизации.Он не просто будоражил общество, выводил его из средневековой спячки своими речами, своим учением, всем своим образом жизни. Весьма велико и его литературное наследие. Философия, медицина, пневматология (учение о духах), космология, антропология, алхимия, астрология, магия — вот далеко не полный перечень тем его трудов.Автор много цитирует самого Парацельса, и оттого голос этого удивительного человека как бы звучит со страниц книги, придает ей жизненность и подлинность.
В книге предпринята попытка демифологизации одного из крупнейших мыслителей России, пожалуй, с самой трагической судьбой. Власть подарила ему 20 лет Сибири вдали не только от книг и литературной жизни, но вдали от просто развитых людей. Из реформатора и постепеновца, блистательного мыслителя, вернувшего России идеи христианства, в обличье современного ему позитивизма, что мало кем было увидено, литератора, вызвавшего к жизни в России идеологический роман, по мысли Бахтина, человека, ни разу не унизившегося до просьб о помиловании, с невероятным чувством личного достоинства (а это неприемлемо при любом автократическом режиме), – власть создала фантом революционера, что способствовало развитию тех сил, против которых выступал Чернышевский.
В книге известного литературоведа и культуролога, профессора, доктора филологических наук Валерия Земскова осмысливается специфика «русской идентичности» в современном мире и «образа России» как культурно-цивилизационного субъекта мировой истории. Автор новаторски разрабатывает теоретический инструментарий имагологии, межкультурных коммуникаций в европейском и глобальном масштабе. Он дает инновационную постановку проблем цивилизационно-культурного пограничья как «универсальной константы, энергетического источника и средства самостроения мирового историко-культурного/литературного процесса», т. е.
В книге известного литературоведа и культуролога, профессора, доктора филологических наук Валерия Земскова, основателя российской школы гуманитарной междисциплинарной латиноамериканистики, публикуется до сих пор единственный в отечественном литературоведении монографический очерк творчества классика XX века, лауреата Нобелевской премии, колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Далее воссоздана история культуры и литературы «Другого Света» (выражение Христофора Колумба) – Латинской Америки от истоков – «Открытия» и «Конкисты», хроник XVI в., креольского барокко XVII в.
Настоящим томом продолжается издание сочинений русского философа Густава Густавовича Шпета. В него вошла первая часть книги «История как проблема логики», опубликованная Шпетом в 1916 году. Текст монографии дается в новой композиции, будучи заново подготовленным по личному экземпляру Шпета из личной библиотеки М. Г. Шторх (с заметками на полях и исправлениями Шпета), по рукописям ОР РГБ (ф. 718) и семейного архива, находящегося на хранении у его дочери М. Г. Шторх и внучки Е. В. Пастернак. Том обстоятельно прокомментирован.