Избранное - [314]

Кто знает? Я и сам не верю в бабьи предрассудки, а все-таки бывает ведь так, что порой охватывает человека предчувствие того, что должно вскоре случиться…

Чтобы дальнейшее стало вам яснее, скажу, что происходило у Демко. Шурин, брат жены, скрывался у него от угона в Германию. В документе о численности семьи он не был указан и только тогда мог изображать главу семейства, когда сам Демко уходил в лес. Короче, этому шурину приходилось все время быть начеку, ночью спать вполглаза, все видеть и в случае нужды испаряться как призрак.

В ту минуту, когда Демко отвечал Колару, что телефон в порядке, шурин его вышел в переднюю горницу. Неважно, что ему там было надо — скорее всего, он и не нашел требуемого, потому что глянул случайно в окошко — и видит, что к лесничеству, проваливаясь в снег, останавливаясь передохнуть и снова устремляясь вперед, движутся какие-то фигуры. Они были еще далеко, не разобрать, кто они да что, но парню показалось, что за плечами у них торчат винтовки.

Он бросился в кухню:

— Немцы!

И — перемахнул через плетень, отгораживающий сад от густого ельника.

Демко побежал в горницу, схватил бинокль — и правда немцы! стал считать: два… четыре… шесть… Потом на глаз прикинул численность, метнулся к телефону в сенях и доложил в лесную контору:

— Полсотни немцев проходят по Паленичной долине!

А телефон наш, как вы могли заметить, расчудесное устройство: только крутани ручкой — и зазвенит во всех лесничествах, по всем долинам. Тут уж никаких секретов — боже сохрани любезничать с хорошенькой девушкой или сплетничать о ком-нибудь! Вас услышат не только в лесной конторе, но и все лесники или их жены. Правду я говорю, Розка?

Так можете себе представить, как переполошил всех Демко. Приказы посыпались во все стороны. А связные! Связные — на лыжи. Лесная контора на нижнем конце деревни призвала к оружию партизан из Медведёва. Лесная контора на верхнем конце передала защитникам в Паленичном: «Готовьтесь! Немцы идут!» И естественно, вся деревня в момент была на ногах.

Между тем дозорные на нашем оборонительном рубеже, ничего еще не подозревая, старались согреться, бегая по снегу туда-сюда. Бедняги! Они торчали там с утра, а мороз стоял жгучий, и до вечера было еще далеко.

Когда связной принес им весть о немцах, кровь у них быстрее потекла в жилах: слава богу, хоть согреемся! И они побежали к огневым точкам на склоне.

Что? Ах, так! Вы подумали, что там были надежные окопы, укрепленные пулеметные гнезда, железобетон… Боже, с чего вы взяли? Ничего такого там и в помине не было.

Вот кончатся холода да подсохнут дороги, сходите в тот конец Паленичной долины, посмотрите на этот скалистый отрог горы, усеянный валунами и вывороченными могучими деревьями. Отрог этот выбежал с правого бока долины до самой дороги, похожий на полную женскую грудь. Мы называем его Керашово — это и есть то место, на котором поручик Фукас решил удержать любые силы врага. И с полным правом! Вот придете туда, поднимитесь-ка на склон этого отрога, притаитесь за любым валуном да вообразите, что в руках у вас винтовка или автомат. Под вами будет дорога и речка, перед вами — открытая долина, ровная как ладонь. И если есть в вас хоть капля воображения, представьте, что на вас движется отряд неприятеля. Ей-богу, все они будут у вас под прицелом!

И тогда ясно вам станет, почему наши защитники ни на минуту не усомнились в том, что справятся с полусотней немцев. Куда там, достаточно было бы каждому из наших выстрелить по два-три раза, и можно спокойно отправляться по домам.

— Пятьдесят швабов? — засмеялся Шимон Сигельчик. — Ну для нас это семечки!

Однако тут прибегает второй связной:

— Демко сообщает: показалась еще полусотня!

Ах черт, это уже хуже!

Огляделся Шимон вокруг, соображая, кто за каким укрытием лежит, переступил с ноги на ногу да начал шепотом считать: один, два, три… пять… восемь… двенадцать… Боже, боже, вот досада! Мало наших…

Кто же да кто был на Керашово?

Ну, прежде всего наши знакомые: Шимон, Адам Панчик, Дежо Сламка, лесоруб Разга да два-три парня из лищаковской милиции. Еще тут было несколько русских партизан, которые пришли с поручиком Фукасом, потом капитан Бениач со своей группой, численностью тоже не более двенадцати человек. Что это? Капля в море! И как ни старался Шимон, в лучшем случае мог он насчитать не более тридцати защитников. А немцев перла добрая сотня!

Махнул поручик Фукас рукою в сторону долины, словно хотел мановением волшебной палочки смести с лица земли всех немцев, — и ничего не сказал. Зато капитана Бениача известие о новых немцах встревожило. Обвел он взглядом своих ребят, припомнил все страдания и опасности, преодоленные вместе с ними, и не понадобилось ему особенно напрягать свою мысль, чтоб понять: попали они в скверную передрягу. Улыбнувшись, чтобы подбодрить ребят, он сказал:

— Ну, мальчики, если мы теперь выкарабкаемся, это будет чудо… Смотрите, укрывайтесь получше!

Можете себе представить, как не понравились такие слова Фукасу или Шимону. Показалось им, что Бениач трусит, хочет спасти свою жизнь. Но что такое человеческая жизнь, когда решалась судьба целой деревни?