Избранное - [222]

— Бари галуст!

СЛЕД НА ЗЕМЛЕ

У него крупное, задубленное от загара лицо. Изрядно лыс. Смирный, безответный, молчаливый.

Первый раз увидев его, я принял за птичника, полевода, пасечника, кого угодно, но только не за председателя. Уж слишком он был тихий, безголосый.

Я знал, что за ним водится репутация председателя-неудачника. Где бы он ни работал, что бы ни делал — результат один: снимали, перебрасывали в другой колхоз. Давали возможность исправлять ошибки. Но председатель не исправлялся. Приходилось снова снимать. И если от него все-таки не отказались, — все еще ждали, что он развернется, покажет себя. Даже те, что снимали, чувствовали: неудачлив, но талантлив. Недюжинные силы бродят в этом молчаливом, тихом человеке, того и гляди, как подпочвенные воды, вырвутся на поверхность.

Подпочвенные воды не вырывались, и неудачник-председатель продолжал свой вояж. Но странно, изгнанный с должности, он оставался в памяти людей. В делах своих, которые оставались жить после него.

Теперь он председатель нашего колхоза. Уже три года председатель. Жизнь его здесь тоже не сахар. Затеял водопровод, родниковую воду хочет провести в село. Потратил уйму денег, нарушил финансовую дисциплину. Схлопотал три выговора, но вода вот-вот пойдет…

Конечно, могут его и тут освободить. Но водопровод останется. И скотный двор, и птичник, и жилые дома, и дорога, которая пролегла через гору… Останется добрый след на земле!

КАК ОХОТНИК АКОП НЕ УЗНАЛ ДРУГА

Охотника Акопа часто видели в нашем селе. В неделю раз, а то и два он привозил на осле продавать убитую дичь. Он был издалека и потому возвращался к себе домой лишь на другой день. И каждый раз он выбирал для ночлега дом Аслана, хлебосольного норшенца.

В доме Аслана так привыкли к нему, что когда его голос, громко предлагавший товар, раздавался в селе, то все уже готовились встретить дорогого гостя. Акоп возвращался к себе, довольный хлебосольным другом.

Но вот случилось так, что Аслана каким-то ветром занесло в село Акопа. Акоп встретил Аслана у порога своего дома и не признал его. Напрасно Аслан перечислял своих домочадцев, называл маленькую Арев, которую охотник баловал, носил на плечах; напрасно приводил разные приметы — охотник Акоп ничего не помнил.

Огорченный, Аслан повернулся и ушел.

Но вот и недели не прошло, как охотник снова появился в наших краях.

Продав дичь, он как ни в чем не бывало пошел ночевать в знакомый дом.

Аслан, ничего не сказав ему, снова обласкал друга, только, ложась спать, пожаловался, что беда постигла его: повадился к нему ходить в виноградник медведь и от него большой убыток.

— Медведь, какой это еще медведь?

— Да такой, каким его нам послал бог, — проказник и лакомка.

Охотник Акоп вскочил и стал заряжать двустволку.

— Отведи меня на виноградник, Аслан, будь другом.

Аслан успокоил его:

— Не нужно беспокоиться, Акоп. Ты спи, а я сам покараулю, как придет медведь, прибегу за тобой.

С трудом уложив гостя в постель, Аслан вышел во двор, отвязал в хлеве осла, на котором приехал Акоп, отвел его в сад и пустил пастись, а сам, примчавшись домой, стал будить охотника.

Акоп быстро поднялся, подхватил прислоненное к стене ружье и вслед за Асланом побежал на виноградники. В саду один за другим прогремели два выстрела. Когда на радостях Акоп подбежал ближе, то увидел, что перед ним лежит его осел.

— Вай, вай, что я наделал. Это же мой осел! — сокрушался Акоп.

— Видно, бог наказал тебя, Акоп, — сказал многозначительно Аслан. — У себя на селе ты друга не признал, а в чужом саду — своего осла.

ГРЕХ ОТЦА ОГАНЕСА

Отец Оганес со своим дьяконом шли куда-то. По дороге им повстречался крестьянин, ведший за собой на веревке осла. Осел приглянулся священнику.

— Послушай, — шепнул священник дьякону, — это вислоухое создание вошло мне в сердце. Сделай так, чтобы оно стало моим.

Дьякон задумался.

— Хорошо, преподобный отец, но пусть ваше священство сделает то, что я прикажу.

И священник сделал то, что посоветовал сметливый дьякон: подкрался сзади к ослу, осторожно снял недоуздок, надел на себя. Повод натянулся. Обернулся крестьянин, чуть ли не обмер: вместо осла идет за ним священник.

— Батюшка, что с тобой? Почему ты здесь? — едва вымолвил он.

— Э, не говори, сынок, божья кара, — отозвался печально священник, — за одно прегрешение я был обращен в осла. Видно, срок прошел, снова всемогущий обратил меня в своего раба.

Крестьянин в испуге упал перед священником на колени.

— Прости меня, преподобный отец. Третий год, как купил я тебя. Бывало, недокормлю, недодам овса, бывало, проезжался палкой по твоей спине.

— Бог простит, сынок, — поднял крестьянина священник. — Сними с моей головы недоуздок и иди своей дорогой. Я помолюсь за тебя.

Крестьянин немедленно исполнил его просьбу. Снимая недоуздок, он все-таки сказал ему в сердцах:

— Большой урон понес я, отец. Не греши больше, чего доброго, снова ко мне попадешь.

Прошло немного времени, и крестьянин снова увидел своего осла: какой-то человек гнал его впереди себя, награждая сильными ударами палки.

Крестьянин подошел к навьюченному ослу и сочувственно прошептал ему на ухо:

— Как это тебя снова угораздило, отец? Не я ли говорил тебе: не греши!