Избранное - [202]

Не скрою от вас и другого пристрастия норшенцев. Перечисляя своих знатных людей, они иногда не прочь прихватить под горячую руку и тех, кто не из Норшена, не удостоился чести родиться в нем, а только но соседству, раздувая и без того раздутые списки именитых людей, людей с семью пядями во лбу.

Такая метаморфоза, впрочем, произошла и с Левоном Мирзояном, уроженцем села Ашан, земли которого упирались в поля нашего села. Норшенцы решительно объявили Левона своим, норшенским, наш да и только. И дрались за это. Еще бы не дрались! Кто в Закавказье не знает Левона Мирзояна! Известный большевик, один из первых руководителей Коммунистической партии Азербайджана, а затем Казахстана — именитее именитого. И чтоб такой человек прозябал в каком-то Ашане, которого дальше района и не знают и знать не хотят?!

Впрочем, мои норшенцы отчасти и правы. В чем-то справедливы их притязания. Левон Мирзоян наполовину ашанец. Другая половина наша, норшенская. Мать Мирзояна из Норшена. Набад-баджи, дочь норшенского рассыльного Бали-апера. Это раз. Затем другое. Он учился у нас, в Норшене. Станет такой человек учиться в этом сером, ничем не примечательном Ашане, когда рядом — Норшен, знаменитая норшенская школа, с единственным учителем на всю школу, пароном Михаилом, равного которому, это знают все, ей-же-ей, не найти во всем Карабахе. Здесь следует заметить: наша школа была нелегальная. Она была без парт, без обычной школьной доски, без карты полушарий, прибитой к стене, без глобуса. Это было бы слишком роскошно для школы, которая существовала на птичьих правах, конспиративно, преследовалась правительством, и царские ищейки, пронюхав о ней, уже шныряли вокруг да около, то и дело налетая на село, намереваясь «накрыть» школу во время занятий. Но стражники приходили-уходили, а школа жила, в свой час раздавался ее призывный колокол, собирая учеников на занятия. И жила она ровно столько, сколько жил сам учитель, парон Михаил, за долгую свою жизнь обучивший не одну смену учеников.

Если к этому еще прибавить то обстоятельство, что, учась в Норшене, Мирзоян обрел здесь много друзей, взрослел среди норшенцев, перенимая у них все, чем они славны, то я не понимаю, что же остается на долю Ашана? По-моему, ничего. Левон Мирзоян тоже наш, норшенский. Только вот почему-то памятник ему стоит не в Норшене, а в Ашане. Это, по-моему, досадная ошибка.

Я здесь, разумеется, не стану рисовать портрет нашего земляка Левона Мирзояна, не собираюсь даже конспективно дать его богатую, яркую и печальную биографию. Для этого нужно было бы писать не такую книгу. Дай бог памяти рассказать только об одном его приезде в Норшен (дорога в Ашан лежит через Норшен) — это когда он жил в Баку и был уже секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Азербайджана.

В то время председателем исполкома Варандинского района был Сергей Айрапетович Арутюнов, наш, норшенский. Приезд же большого человека из Баку совпал с одной нехорошей историей, которая произошла в Ашане. Был арестован отец Левона Мирзояна, Асри-даи. А арестован он был по распоряжению Сергея Арутюнова, и, надо полагать, не без оснований. Сергей Арутюнов с Мирзояном учился в школе, был с ним в крепкой дружбе и души не чаял в его отце, тихом, кротком, трудолюбивом крестьянине, Асри-даи, как звали его в округе. И вдруг — арест. Разве не ясно, что Арутюнов пальцем бы не тронул его, не будь за ним грехов. Не хотелось делать этот досадный промах нашего Асри-даи достоянием всех, а пришлось.

Прослышав о сыне, о его высокой должности, Асри-даи вдруг переменился, выше поднял голову. Если бы только голову! Обзавелся камчой, с односельчанами разговаривал не иначе как только через плечо. Даже замахиваться камчой на людей стал.

О поведении Асри-даи дознались в районе. Решили одернуть зазнавшегося старика, проучить его. И проучили. Теперь он сидит в районном арестантском помещении, клянет всех, обещая всем расправу.

Ну и было разговоров в Норшене! Все жалели Сергея, посадившего Асри-даи, мысленно журили за опрометчивость, считая непростительной оплошностью с его стороны этот арест. Жалели Сергея и в Ашане. Ну, зачем ему понадобилось арестовать старика? Подумаешь, задаваться стал, какое преступление! Разве нельзя было поснисходительнее? Теперь пеняй на себя, сердечный. Не уважил дружбу товарища, с которым ты не один пуд соли съел в детстве, даже высокой должности его в грош не поставил. На что же ты рассчитываешь, голубчик? Не посмотрит Мирзоян на все твои добродетели, подомнет тебя под себя, даст по рукам за превышение власти. И будет поделом! Если каждый будет хватать отцов секретарей ЦК, не считаться с их авторитетом, что же получится? И, однако, было жаль Сергея. Было жаль человека, так обидно опрометчиво опростоволосившегося в глазах всего района, подмочившего свою незапятнанную репутацию.

И никто не сомневался, что судьба председателя райисполкома предрешена. Кровно обидевшись на поступок подчиненного, Мирзоян, конечно, прогонит с высокого поста зазнавшегося руководителя. И никто, конечно, не подозревал, что в то самое время, когда кости Арутюнова мыли и перемывали в Норшене и в Ашане — кто жалея, а кто и злорадствуя, не без этого, Левон Мирзоян, закрывшись в кабинете предисполкома, вел с Арутюновым самый мирный и деловой разговор о нуждах района.