Избранное - [66]

— Я должен ехать, — повторил я, — мне надоело попусту терять здесь время.

Так мы с ней расстались.

А на другое утро я ехал в бричке на железнодорожную станцию и радовался огромным новым полям пшеницы, зеленому морю кукурузы, радовался миру, потому что мир был прекрасен, и я его любил. А про Магдалену, дочку дяди Стаменки, я и не вспоминал. А если бы и вспомнил, может быть, мелькнуло бы в голове то, что я увидел на запруде, но такие вещи не стоят того, чтобы о них много думать.

Случилось так, что я не приезжал в село несколько лет. Я был за границей, участвовал в геологических экспедициях, работавших на расстоянии в несколько тысяч километров от нашей Мариной лужи. Мы искали руду на далеком севере, исследовали бескрайние степи, песчаные пустыни юга. Я почувствовал безмерность неоглядных пространств, сопротивление земли, болот, безводья. Мы открыли драгоценные для блага человека рудные залежи. Я радовался руде, найденным месторождениям, но больше всего меня увлекали победы над пространствами, победы над трудностями, походы против болот, которые засасывали наши тела, и против песков, которые нас сжигали. На севере, среди слежавшихся, как войлок, мхов, среди жалких серо-синих лишаев и ледяных полей, когда красный столбик термометра опускался ниже пятидесяти градусов, я прежде всего спрашивал себя: «Выдержу ли я?» А потом, уже позднее, задавал себе вопрос: «Найду ли я?» И когда я находил, я говорил себе: «Выдержал» — и хмелел от радости, что выдержал битву с пятидесятиградусными морозами, что победил смерзшуюся от стужи землю. Радость от находки, от того, что я «учуял» и «поймал» рудную жилу, была большой и по-своему триумфальной — ведь это была победа, которую венчают лаврами, и все же она не шла в сравнение с той, п е р в о й  победой — победой над трудностями.

Я вернулся закаленным, возмужавшим, как солдат с выигранной войны, я участвовал в великих сражениях с природой, с ее суровостью, я вырывал у нее ее тайны, а это что-нибудь да значит. Одно дело, когда ты намыливаешь щеку и вода тут же превращается в иней, и все-таки ты бреешься каждое утро, и совсем другое, когда ты проделываешь это дома с помощью горячей воды и газовой колонки или перед своей палаткой на поляне, благоухающей дикой геранью, покрытой травкой, только что обрызганной серебряными капельками росы. Есть разница, бесспорно, и говорит она в пользу пятидесяти градусов ниже нуля или ям, вырытых глубоко в песке, в которых за целый час едва наполняется водой почерневший алюминиевый котелок. Этот фронтовой опыт, когда я поступил на работу в институт, сыграл свою роль — меня очень скоро назначили руководителем сектора разведок. Этого поста обычно достигают после многолетней службы. Некоторые завидовали, ну а мне казалось, что эта должность не бог весть какая важная, и сначала я чувствовал себя как в мелкой водичке. Но постепенно втянулся в работу и со временем имел возможность убедиться, что и на мелях могут встретиться глубокие места, открытый простор для большого плаванья, для сильного пловца.

Я руководил работой сектора, отдавая ей много сил, потому что любил эту работу, и мало-помалу в дополнение к привычкам, которые у меня уже сложились, и к понятиям, которые я некогда усвоил от своего отца, вместе с годами приходили и наслаивались в моей душе новые привычки, новые понятия, родственные тем, первым. Так, например, я, как руководитель сектора, стал страстным приверженцем широкого шага — мне претили всякие мелкие шажки, робкие планы и несмелые эксперименты вызывали во мне раздражение. Но, поддаваясь тому, что издавна наслоилось в моем сознании, я увлекался, дали меня пьянили, как крепкое вино, я не мог отвести от них глаз. И я говорил себе, что те, кто их не видит, не стремится к их просторам, — люди без маршальского жезла в ранцах, люди равнодушные, в сознании которых не отражается наша эпоха.

И к оценке возможностей сотрудников я подходил со своей меркой, основываясь на возможностях самых сильных, самых одаренных. Я был нетерпелив и жаждал быстрых успехов. Я не хотел ждать, пока люди закалятся, научатся, переймут силу самых сильных и мудрость самых мудрых — постепенно, систематически. Я жал на все педали, требовал от каждого, чтобы он превзошел самого себя, в д р у г, словно по мановению волшебной палочки. От слабого я требовал того, что может сделать самый сильный, самый закаленный, и в этом отношении не умел и не желал отступать или кому-либо сочувствовать.

Помнится, как-то в очень суровую зиму оказалось необходимым разведать один голый скалистый высокогорный объект. Я вообразил, что сам руковожу разведочной группой, и спросил себя: «Сколько времени тебе потребовалось бы, чтобы выполнить это задание?» И ответил: «Десять дней. Ни днем больше».

В каждом члене этой группы я видел самого себя и поэтому не долго думая решил за всех, что работу можно выполнить в этот срок.

И я написал на приказе слева в верхнем углу: «Произвести опробование объекта за десять дней, начиная с . . .» И поставил свою подпись.

Ко мне зашел партийный секретарь и посмотрел на меня удивленно.