Избранное - [113]

Аввакум закрыл глаза, потому что мертвец, откуда бы он на него ни смотрел, и впрямь травмировал его психику. Он, казалось, ужасно мучился, стянутый этими ремнями, будто силился освободиться и сползти на пол, а ремни его не пускали. Особенно неприятное чувство вызывали безжизненно повисшие руки. Теперь флакончик из-под духов, хранящийся в ящике стола, им, конечно, ни к чему. Профессор иногда вынимал из ящика этот флакончик, открывал пробку и с жадностью вдыхал воображаемый аромат. Теперь это даже представить было трудно.

Итак, кто же убийца?

Аввакум вздохнул и закурил сигарету.

В комнату вошел сержант. Все еще мокрый, он теперь выглядел бодрым и больше не зевал. «Коньяк подействовал», — подумал Аввакум и кивнул ему:

— Докладывайте!

Сержант доложил, что они обыскали весь дом, начиная с чердака и кончая подвалом, и никаких посторонних лиц не обнаружили.

— Правда, мы нашли вот это. — И сержант протянул руку. — В бумажнике повара.

«Это» оказалось сберегательной книжкой. От потертой обложки исходил смешанный запах лаврового листа и душистого перца.

— Пять штук, — важно заметил сержант. Он стоял навытяжку, и лицо его сияло от гордости. — Пять штук, — повторил он.

Между исписанными страницами сберегательной книжки лежали пять банкнот по два доллара каждая. Аввакум пересчитал — действительно, пять бумажек. Он повертел их в руках, посмотрел на свет. Доллары настоящие.

— А вы посмотрите, сколько у этого бедняги на книжке, — сказал сержант. В голосе его звучало возмущение.

Аввакум взглянул на последнюю цифру. На эти деньги бывший кок вполне мог купить «волгу». И еще осталось бы.

— Протокол составили? — спросил Аввакум.

— Так точно, — ответил сержант.

— А как себя ведет повар?

— Плачет. — Сержант пожал плечами. — Плачет, товарищ майор, навзрыд.

Аввакум стал расхаживать взад и вперед по комнате.

— Сейчас же отправьте арестованного в управление, — распорядился он. — Наручники не снимать.

Итак, кто убийца?

Труп действительно был похож на утопленника, опутанного отвратительными водорослями. Аввакум отвернулся и закрыл глаза.

Теперь найти убийцу не так трудно, раз найдены следы. Сейчас важнее другое — шифрограмма, о ней надо думать в первую очередь. Шифрограмма давала кому-то инструкции. Круг того и гляди сомкнется, задание, таящее опасность для государства, будет выполнено.

Когда и где?

Быть может, это произойдет в ближайшие часы, ближайшей ночью или завтра. А может, послезавтра?

Да, кто-то сидит в темноте, слушает, как стучат капли о стекло, и, довольный своим хитроумием, посмеивается. Хороший шахматист, он довел своего противника до мата и теперь с полным правом может спокойно выкурить трубку.

Ушла ли Прекрасная фея? Завтра вечером ей предстоит танцевать в «Спящей красавице», и этой ночью она должна хорошенько выспаться. Пускай идет проклятый дождь, в дождь всегда хорошо спится.

Но чего ради он тянет? От стола профессора его отделяет всего два шага. Пора сделать наконец эти два шага и посмотреть собственными глазами, не осталось ли там чего-нибудь. Если там ничего не окажется, то тот, кто сейчас сидит где-то в тепле, может спокойно курить свою трубку. Время работает на него.

Аввакум встал, обошел мертвеца и остановился слева от него. Перед глазами открывался весь стол.

Телефон, арифмометр и пепельницу можно не принимать во внимание, так же как и логарифмическую линейку и стакан с цветными карандашами.

Так. Все остальные предметы надо проверить. Но их, слава богу, не так много. Словарь «Ларус», первый том Большой энциклопедии, «Теория вероятности» и его старые знакомые — латинский: словарь и грамматика латинского языка.

От двух последних книг: на Аввакума повеяло леденящим холодом — шифрограмма, по всей вероятности, составлена по латыни, с условными обозначениями. Тут сам черт голову сломит.

Кроме книг, на столе валялось множество черновиков, испещренных цифрами — бесчисленные столбики цифр!

Для того чтобы определить значение трех колонок пятизначных цифр в десятой степени, требуется исписать в процессе вычисления целую общую тетрадь. Сейчас перед его глазами лежал ворох черновиков с вычислениями; однако в таком беспорядке эти вычисления абсолютно ничего ему не говорили. Тем не менее он начал складывать разбросанные черновики, стараясь придать им какую-то систему.

И в тот миг, когда он осознал полную, бесполезность того, что делал, именно тогда он обнаружил то, что его интересовало больше всего, — тетрадь с этимологическим выражением таинственных пятизначных чисел. Она лежала у арифмометра, чуть правее правой руки покойника. На раскрытой тетради лежала стопка чистой бумаги, предназначавшейся для черновиков.

Аввакум жадно, схватил тетрадь, как будто в ней четко, ясно и просто излагался тайный смысл жизни. Листы тетради скрепляла спиральная проволока. Но от первого листка остались лишь жалкие следы в завитках спирали.

Все оставшиеся листы тетради были чисты, без единой помарки.

Единственный исписанный лист был вырван.

Покончив с профессором, убийца поспешил уничтожить то, из-за чего было совершено убийство.

Об этом рассказала тетрадь.

Но что было написано на оторванном листве? Сама тайна или ее латинские символы?