Избранное - [23]
Шрифт
Интервал
в последних победных бореньях…
Вот он, Флорин, перед взором
(Флоренция — город старинный),
Вот и дукат. Это Шейлок
прославил в веках его силу.
С юности помню рассказ тот,
горячую горькую повесть…
Правду Шекспир нам поведал
в укор и потомству и предкам
Об очерствелой и жесткой
униженной воле бездольной…
Шейлокам что же осталось
в наследство от предков недальних,
Предков гонимых, теснимых
в безвременье темных столетий,
Предков, зажатых во мраке
бесплодного душного гетто,
Предков, отторгнутых силой
от леса, от луга, от пашни, —
Рост лишь один плодоносный
им ведом был — это проценты!
Рядом с дукатом блестящим
покоится иоахимсталер,
Из серебра он чеканен,
но гульдену равен златому.
Талер — знакомое слово,
родня ему нынешний доллар.
Вспомнились также ефимки;
так вот их названье откуда!
Хитрое ли превращенье,
судите, друзья мои, сами —
Иоахим назван Юхимом,
ну, а Юхим не Ефим ли!
Петр Алексеич умело
ефимки качал из кубышек
И терпеливо, но верно
оружье ковал против Карла…
Как угостил он соседа —
об этом, о прочем о многом
Можно узнать у Толстого
Из повести о Петре Первом.
Было тогда у менялы
В почете большом серебро.
Золото даже в ту пору
смиренно пред ним преклонялось.
Вот предо мною дублоны;
как дрогнуло сердце внезапно!..
Пушкина драмы недавно
с любовью и упоеньем
Ревностно претворил я
в родное еврейское слово.
Рыцарь скупой, но неглупый
в трагедии пушкинской веско
Несколько едких суждений
изрек про монеты, про деньги.
Будь мне позволено здесь же
напомнить их в оригинале,
Чтоб мои долгие строки
пушкинской краткостью скрасить:
«Кажется, не много,
А скольких человеческих забот,
Обманов, слез, молений и проклятий
Оно тяжеловесный представитель!..
……………………………
Да! если бы все слезы, кровь и пот,
Пролитые за все, что здесь хранится,
Из недр земных все выступили вдруг,
То был бы вновь потоп — я захлебнулся б
В моих подвалах верных…»
Рыцарь скупой захлебнулся
в подвале своем средь сокровищ;
Шейлок, посредник радивый,
из гетто давно уже вышел, —
Все же сурово не меньше
столетие алчное наше:
Не на мечи, не на шлемы
берут ныне «рыцари» займы
И не для единоборства
оружие ныне готовят,
Жаждут они сотрясений
не меньше земного охвата…
……………………………
Но недалеки уже сроки,
близка роковая расплата.
Выше туч витает царь Полночи
Диво, диво[3].
Не смыкая веки, не смежая очи,
Диво, Диво.
Озирает тускло долы, горы
Диво, Диво.
Все вокруг пустынно, всюду горе,
Диво, Диво.
Плачет, плачет горькими слезами
Диво, Диво.
Не слезами — яркими камнями…
Диво, Диво.
Завевало камни бурей грозной,
Диво, Диво.
Покрывал те камни снег морозный,
Диво, Диво.
А весной суровой били грозы,
Диво, Диво.
Слезные каменья, камни-слезы,
Диво, Диво.
Вглубь зарылись слезы, глубже в землю,
Диво, Диво.
Бури ль, непогоды — слезы дремлют,
Диво, Диво.
Дремлют слезы годы и столетья,
Диво, Диво.
Их однажды человек заметил,
Диво, Диво.
Приводил людей глядеть на камни,
Диво, Диво.
Приходили толпами с кирками,
Диво, Диво.
Рыли люди камни, собирали,
Диво, Диво.
Выковали цепи золотые,
Диво, Диво.
Заковали в цепи шеи-выи,
Диво, Диво.
Ликовали боги золотые,
Диво, Диво.
Но уже пришли иные сроки,
Диво, Диво.
Взмыли всюду бурные потоки,
Диво, Диво.
Слезы Диво не пропали даром,
Диво, Диво.
Нам легко уж вспоминать о старом,
Диво, Диво.
И не слезы омывают горы,
Диво, Диво.
И не слезы орошают долы,
Диво, Диво.
Огласились горы, долы песней,
Диво, Диво.
Песнею победной, песней вешней,
Диво, Диво.
Безыменным создателям якутского эпоса.
Безответны, как немые,
В безысходности, в печали,
Вы те слезы золотые
Дни и ночи проливали.
У костра под темным небом
Вы в нужде, в труде суровом
Без пристанища, без хлеба
Все ж мечту о светлом новом
Выносили в умиленьи.
И из ваших пожеланий.
И из ваших огорчений —
Вот то светлое созданье:
Где якуты, где тленгеты
Беспросветно гнули выи,
Вьются сказки и легенды,
Льются песни зоревые.
— Все мое! — сказало Злато.— Все мое! — сказал Булат.— Все куплю! — сказало Злато.— Все возьму! — сказал Булат.
О, этот меч,
Знал испокон
Он лишь поклон
Трусливых плеч.
Ты ж, злата бог,
Обманом глаз
Сгребал не раз,
Что меч не смог.
И все ж тебе
Пою я гимн —
У нас теперь
Ты стал другим:
Ты меч куешь
Не для войны,
Ты мира мощь
И тишины.
Не вор, не тать —
Он наш металл,
Он благодать,
Иным он стал.
Наше злато
Не грабитель,
Наше злато
Труд, отвага,
Наше злато
Избавитель,
Наше злато —
Наше благо.
Ивану Франко
Пер. П. Железнов
Ты видел на полоске узкой
Своих сородичей в слезах.
За ними шел надсмотрщик гнусный,
И кнут свистел за взмахом взмах.
Онуфрия ты слышал стоны…
Ты видел черный хлеб… вражду…
Большое горе и нужду
Бедняги малого Мирона…
Тянулись к свету все вокруг,
Как пробудившиеся травы,
И — не найдя на счастье права —
Иной бросался в бездну вдруг.