Избранное - [3]
Уже в следующем за портретом В. Иванова очерке «Линия жизни» читатель узнает, увидит, как в казачьем крае на Хопре посланец партии, нижегородский рабочий Малышев создавал первый колхоз «Ленинский путь» на черноземном массиве в тридцать тысяч гектаров. В Малышеве клокотало то же бесстрашие, каким был так богато награжден Иванов, да и боролся он за линию артельной жизни с таким же упорством, с каким Иванов строил СТЗ.
Очерк оперативный, написан в 1930 году, напечатан в «Правде» и не претендует на художественное обобщение, но это страница Истории Родины.
Естественно примыкает к прологу сборника — к «Мечте» и «Линии жизни» — «Высота — 22 тысячи метров», реквием первым, трагически погибшим русским стратонавтам Федосеенко, Васенко и Усыскину. Трое отважных первыми из первых штурмовали стратосферу. Пусть сегодня, в эру безраздельного торжества советской космонавтики, молодежь не забудет предшественников нынешних покорителей вселенной. Действительно, они первыми поднялись так высоко в советское небо на стратостате, пожалуй, по нашим современным технико-космическим понятиям кустарного изготовления. В бортовом журнале после их гибели нашли запись: «Красота неба… Земли».
Галин написал о красоте их души…
Надо с удовлетворением сказать, что Галин лаконично, в действительно избранных очерках, — некоторые художественно сильные произведения остались за пределами сборника, — ярко показал нам типические черты людей тридцатых годов с их чистыми мечтами о завтрашнем дне социализма.
Прежде чем обратиться к военным очеркам писателя в цикле «Сороковые», я хотел бы поделиться с читателями воспоминаниями о радостных днях снятия блокады Ленинграда в январе 1944 года. То бушевали метели, то наступала оттепель с лужами на фронтовых дорогах. Бои были на редкость упорными, гитлеровцы яростно защищались, особенно на участке Пушкин — Красное Село.
Именно здесь я, ленинградский фронтовик, 900 дней провоевавший в блокаде, встретил специального корреспондента «Красной звезды» Галина. В боевой обстановке, в зоне вражеского огня писатель держался удивительно стойко.
Летом этого же года я встретил Галина в боях по освобождению Выборга, и опять он шагал под огнем с привычной солдатской выдержкой.
Почему надо об этом вспомнить? Потому, что Борис Галин был «белобилетником». Юный типограф, он попал ненароком в колесо печатной машины, и ему вырвало мышцы руки. Мобилизации в действующую армию, таким образом, Галин не подлежал. В газете «Красная звезда» он был вольнонаемным, не имел воинского звания, но все время находился на фронте, на переднем крае.
Отсюда-то основательность, добротность фронтовых очерков, написанных с обилием реалистических деталей, с доскональным знанием военного быта и психологии солдата. В этом благотворно проявилась «въедливость» писателя при сборе материала. Даже в оперативных военных корреспонденциях Галин не уклонился от своих методов очеркового творчества.
Военный цикл можно прочесть как летопись боев, то неудачных, то удачных, а после Сталинградской битвы — только сокрушительных, вплоть до взятия Берлина.
Однако привлекательнее увлечься глубоким, правдивым изображением гуманизма советских воинов. И полковник Сидоров, и танкист Гусаковский, и генерал Аршинцев, и фронтовики Рябошапка, Гурко, и сын В. И. Чапаева Александр, такие ожесточенные в бою, — в глубине души добрые люди. Это покажется странным в разговоре о фронтовиках, но это так — добрые, отзывчивые.
Показательно, что Галин всегда старается изобразить трудовое прошлое своих героев, пусть скупо. В этом коренится глубокая мысль: труд — самое святое в жизнедеятельности советского человека, война нам была навязана извне, даже в разгаре сражений фронтовики жили мечтою о мирных днях — о семье, о трудовом призвании.
В очерке «Песня о Макаре Мазае» запомнится читателю волнующий эпизод: на завод «Азовсталь» вернулся после демобилизации капитан артиллерии, бывший обер-мастер мартенов Васильев, трижды раненный в боях. В цехе уже работала одна восстановленная после подрыва ее гитлеровцами мартеновская печь. «Кучерин предложил офицеру синее стекло:
— Посмотри плавку…
Васильев вынул из кармана гимнастерки синее стеклышко. Сталевары удивились: как он сберег это синее стекло в простенькой деревянной оправе?.. Стало быть, он ушел с ним на войну, и оно, синее стекло сталевара, всюду было с ним».
Какой прекрасный символ верности своему заводу, своему мартену это контрольное синее стеклышко!
Своеобразный трудовой пафос военного цикла придает фронтовым очеркам Галина непреходящее философское значение.
Мастерство писателя проявилось в том, что в сюжетных рамках газетного «подвала» он смог показать нам всю жизненную судьбу героя. В таких неизбежно трудных условиях, на газетном «пятачке» Галин достигал художественно-психологических обобщений.
…Война победоносно окончена. Началась демобилизация фронтовиков. На Западе после первой мировой войны возникла литература «потерянного поколения». Оказалось, что демобилизованные солдаты никому не нужны: их рабочие должности заняты, их ратные подвиги забыты. После второй мировой войны появилась новая волна все той же литературы «погибшего поколения». Полное трагическое повторение судьбы уцелевших в бою, но исчезнувших из памяти эгоистического общества!.. У нас не было и быть не могло «погибшего поколения». Переход страны от дней войны к дням мира был трудным, голодным, суровым, но оптимистическим. Солдаты истосковались по работе! Народ вернулся к мирному бытию. И
О тружениках, возрождающих послевоенный Донбасс, и о важной роли пропагандиста в организации их успехов.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.