Избранное: Динамика культуры - [11]

Это трехчастное членение – различие между старой Африкой, Европой, импортированной на континент, и новой сложносоставной культурой – проходит перед нами вдоль всего воздушного пути, железной дороги и автомобильной трассы. Вот вы выходите к местным угодьям, где и сегодня можно послушать африканскую музыку, посмотреть африканские танцы, увидеть африканские церемонии, поговорить с африканцами, одетыми в свои старые наряды, не знакомыми ни с одним европейским языком и живущими старой племенной жизнью. А вот неподалеку, в бунгало или в небольшом европейском поселении, вы слушаете английскую музыку на коротких волнах и наслаждаетесь «чисто европейскими» песнями сплошь об «Алабаме» или «Малышке» или о том, что кто-то де «напевает вместе со сверчками»; вы можете почитать последние номера «Тэтлера» и «Скетча» и с удовольствием поспорить насчет спорта, местных происшествий и событий за океаном или насчет партийной политики в Англии. В этот мир африканец входит только как призрачная фигура: вот слуга, подающий поднос с «предзакатными» напитками; вот обрывки африканских песен, доносящихся из-за ограды с плантации. Иначе говоря, европеец живет в полной отрешенности от африканской туземной жизни. Время от времени смешной анекдот, вопросы по работе, административные задачи или миссионерские трудности напоминают о ней – все это иногда обсуждают те европейцы, чьи профессиональные заботы связаны с регулированием тех или иных проблем туземцев. Однако это не порождает в них заинтересованности туземной жизнью как таковой, глубокого изучения ее ради нее самой.

Цветной барьер в социальном, культурном, а также в экономическом смысле в значительной мере определяет взаимоотношения между европейцами и африканцами. Понимать эти отношения или как «достаточно интегрированную сферу взаимного существования», или как простую «смесь», составленную на основе прямого «заимствования», – значит игнорировать реальные силы, осуществляющие воздействие и реагирующие на него, не принимать во внимание сильное взаимное сопротивление и антагонизм двух рас и культур.

Однако есть все же и компромисс. Есть живой контакт и сотрудничество. Существуют те виды деятельности, в которых европейцы должны полагаться на африканский труд и в которых африканцы временами проявляют желание участвовать, или же, по крайней мере, на участие в которых можно убедить их подписать контракт. Есть такие процессы и события, когда абсолютно все группы европейцев внезапно щедро делятся с африканцами тем, что сами считают наилучшим в европейской культуре. Африканцы, со своей стороны, признавая ценность и преимущество европейской религии, образования и технологии или пугаясь их новизны, часто начинают с того, что принимают западные образы определенных видов деятельности с неподдельным интересом и искренним сочувствием. Но столь же часто все это заканчивается социальными движениями противодействия европейскому влиянию, полностью выходящими из-под контроля или вовсе не подлежащими контролю со стороны миссионера или управляющего и временами прямо враждебными белым жителям.

Сейчас повсюду в Африке нам встречаются области и институты, где культурные контакты осуществляются описанным образом – так же, как на рабочем месте в цехе. Образование дается в школах, а проповедь Евангелия ведется в церквах и в миссионерских поселках. В туземных судах отправляется некая смесь исконного и чужеземного правосудия; это происходит под надзором европейцев или даже силами европейских чиновников, более или менее знакомых с местными нормами и обычаями.

Таким образом, даже из чисто поверхностного обзора мы можем заключить, что изменяющаяся Африка не может выступать как однородный предмет исследования, в нем следует выделять три различных элемента, или фазы. Кажется почти возможным взять кусочек мела и вывести на карте прямо по поверхности континента границы пространства для каждого из типов: по преимуществу европейские, подлинно африканские и те, что охвачены процессами изменения{20}.

Каждая фаза – европейская, африканская и фаза культурных контактов и изменений – подчиняется своей собственной культурной детерминации. Белые обитатели города, миссии, поселенческой усадьбы или поселка администрации сохраняют свои связи с родной страной. Идеалы их воспитания, их религиозная вера, их политические привязанности, их научные или экономические интересы – все наперечет европейские и часто прямо направляются и контролируются из Европы.

Скрытые силы африканского племенного уклада покоятся в местной туземной традиции. Адаптация их к среде – это результат векового процесса. Политически они контролируются вождями или советами, перед которыми у них долг преданности, основанный на африканских идеях, верованиях и чувствах. Даже когда соплеменники обращаются в чужую религию, получая образование в европейских школах и подчиняясь европейскому праву и юрисдикции, они все же сохраняют многие из их собственных воззрений и чувств, производимых африканской культурой и африканской средой.

Когда мы обращаемся к институтам, возникшим в результате контактов и изменений, мы опять-таки обнаруживаем, что они не вытеснены целиком ни европейскими влияниями, ни африканскими, но подчиняются своей собственной детерминации.