Избранное - [34]

Через год после их женитьбы родился первый ребенок. Самбу очень радовался, но был сдержан и молчалив — видимо, из-за того, что он ждал сына, а родилась дочь.

Самбу как уехал из Гоби, так ни разу и не приезжал туда. Вскоре после его отъезда умерла мать, а родных больше у него там не было, только отчим. Они имели около тридцати голов скота, в том числе нескольких верблюдов. Кое-какое имущество тоже было, но он ничего не взял, все оставил отчиму.

С тех-то пор он и мотался по разным воинским частям, словно кочевник, и только теперь осел в столице.

Часы показывали восемь, и Самбу решил вставать. Не успел он приподняться на кровати, как из кухни появилась жена, держа в руке до блеска начищенные сапоги, и скомандовала:

— Смени белье и одежду!

— А чего она вчера так запозднилась? — обратился Самбу к жене.

— Откуда мне знать… Наверное, танцы-шманцы, — ответила она.

Самбу встал, оделся и, направляясь умываться, заметил Гэрэл, сидящую за столом.

— Ни одного вечера не можешь усидеть дома… И что ты за человек? Вчера вечером матери плохо было, знаешь ведь, что у нее давление… И сестренка твоя плакала…

После Гэрэл у них родился сын, но вскоре умер, а вот в прошлом году родилась еще одна дочь.

Гэрэл не ответила отцу. Самбу позавтракал беленым чаем с лепешками на масле. Жена за это время успела убраться в спальне и, заглянув на кухню, сказала Гэрэл:

— Проснется сестренка, дай ей молока. Мы с отцом поедем на рынок. Не обижай ее, смотри, чтобы она не плакала…

— Будь человеком и делай так, как сказала мать… Да что я с тобой говорю, ты ведь уже взрослый человек, — проворчал Самбу и ушел в комнату.

Гэрэл рассердилась сначала, но потом успокоилась и начала убирать посуду с кухонного стола. Вчера она действительно слишком поздно вернулась домой, и поэтому оправданий у нее не было — оставалось со всем соглашаться и молчать.

Однако в душе она не считала себя виноватой. «Что из того, что я до часу ночи гуляла?» Не винила она и Того. Она сожалела лишь о том, что опоздала на последний автобус. И, вспомнив, как пешком шла через весь город, обиделась на родителей: бессердечные все-таки они у меня!

Потом она вспомнила, что договорилась с Того идти сегодня на пляж, и разволновалась. Родители могли задержаться на рынке, и тогда, считай, все пропало: сестренку девать некуда — не пойдешь же с ней на пляж.

Из комнаты вышла мать. Она принарядилась в свой дэли небесно-голубого цвета, напудрилась и густо наложила помаду на губы. Отец надел парадную форму — фуражку, китель, черное галифе.

— Как проснется сестренка, так сразу дай ей молочка. Не забудь только слегка подогреть, — напомнила ей мать.

— Хорошо, мама! Только вы возвращайтесь побыстрее, — ответила Гэрэл.

— До трех, пожалуй, вернемся, — вставил Самбу.

— На рынке давно не были… Возможно, и задержимся. Кстати! Мы ведь еще собирались к кому-то зайти?.. — сказала мать и посмотрела на мужа.

— Когда бы мы ни пришли, старайся не забывать, что ты уже взрослая, — добавил Самбу, придав своему голосу как можно больше строгости.

Самбу и в самом деле был несколько недоволен тем, что дочь отбилась от рук и позволяет себе все, что ей заблагорассудится. Он всерьез стал задумываться над ее будущим и не переставал удивляться беспечности и легкомысленности современной молодежи: «В молодые-то годы как раз и надо стараться как можно больше узнать. Учиться надо. С замужеством можно ведь повременить, никуда это не уйдет. Нет! Не та молодежь пошла нынче. Стоит им окончить десятилетку, как сразу спешат семьей обзаводиться. Чего же им не хватает? И как можно не думать об учебе?»

Гэрэл же не нравилось, когда родители ругали ее. Она сердилась и все больше замыкалась в себе.

Отец с матерью наконец-то отправились на рынок, и Гэрэл облегченно вздохнула. Она смотрела им вслед, пока они не скрылись за поворотом.

В доме наступила тишина, и Гэрэл предалась своим раздумьям. Затем она встала, подошла к зеркалу и стала разглядывать себя — перед ней стояла стройная, как кипарис, девушка.

«И чего они так возятся со мной, будто я ребенок в люльке? Вон я уже какая взрослая! Нет, слишком строго они ко мне относятся. Неужто взрослый человек сам не знает, что ему делать? Мама ведь в моем возрасте уже вышла замуж и вон куда укатила! Надо и мне замуж выйти… Буду встречать мужа с работы, вкусно и сытно кормить его, чтобы он всем был доволен…

Пусть он у меня уедет куда-нибудь далеко-далеко, а я буду преданно его ждать. Точь-в-точь как в кино показывают. С какой радостью я бы его потом встречала!

А он пусть приезжает весь оборванный, в износившейся одежде и обросший…

Но кто же станет моим мужем? Того… Только вырастет ли у него такая борода, как у тех, в кино?

Куда же он может отправиться? Погоди! На войну… Нет! Пусть лучше отправится в какое-нибудь путешествие или в экспедицию. Сейчас ведь войны нет. И пусть во время путешествия или экспедиции он совершит какой-нибудь подвиг! Встречать его выйдет весь город — на вокзале соберется столько народу, что яблоку будет негде упасть. И конечно же будет играть оркестр! А я немножко опоздаю и примчусь с большим красивым букетом цветов и буду пробиваться через толпу, а потом кинусь ему на шею. Встречающие, наверное, скажут: «Бедняжка! Наконец-то дождалась мужа!» Кто-нибудь, может, даже прослезится… Дети преподнесут ему цветы. Сыграют торжественный марш. Я тоже всплакну. Нет! Наверно, буду улыбаться! А может, все-таки всплакну?» И она улыбнулась.