— Ведь ты уговаривала меня не ездить в Париж? Я знаю, ты не хочешь, чтобы я занимался всем этим.
— Я боюсь. — Луиза с испугом подняла к нему свое хорошенькое личико юной шестнадцатилетней женщины.
— Но сегодня опять слетело более десятка голов. Тебе совсем не страшно, Дантон? — запинаясь и краснея, промолвил Демулен. — Кровь застит людям глаза. Франция не обойдется без тебя, Дантон! Ты должен спасти Францию.
Дантон сидел подле Луизы. Его густые брови взметнулись вверх, глаза засверкали. При упоминании о Франции он воодушевился. Он любил Францию, еще сильнее любил Республику. Заносчивый и честолюбивый по натуре, он просто-напросто был уверен, что без него Республика не сможет существовать. Своими отважными действиями в минувшие годы он заставил народ поверить в него и сам чересчур уверовал в свои силы. Он утверждал, что революция — его детище. Что 18 августа именно он сверг монархическую власть, 2 сентября начал казни, 21 января убил Людовика XVI. Одному себе он присваивал все заслуги народа. Его гигантское тело, исполненное жизненной силы, легко несло это бремя, и тень его была так огромна, что ее не мог охватить его собственный взгляд.
— Спасти Францию? — Дантон возбужденно рассмеялся. — А разве другие не могут спасти Францию? Робеспьер верит в свою власть, верит в свою гильотину. Ты веришь в свое великодушие. А я, я должен сгрести Францию в кулак, встряхнуть, пробудить ее. Но сейчас еще не время. Да и Луиза не хочет, чтобы я оставался в Париже. Я сейчас мечтаю только об одном — отдохнуть… — Произнося эти слова, он время от времени встряхивал головой, подобно льву, встряхивающему гривой. В Париже Дантона прозвали «Львом».
— Но льется слишком много крови! — Демулен с тоской взглянул в лицо Дантону и страдальчески сдвинул брови. — Сегодня я своими глазами видел, как больше десятка голов скатилось в корзину. — Он бросил взгляд на жену — Люсиль продолжала тихо беседовать с Луизой. На лицах обеих женщин читалась тревога.
Дантон большими шагами подошел к Демулену и своей огромной ручищей легонько похлопал его по плечу:
— Это головы безбожников эбертистов. Разве ты сам не нападал в газетах на этих крайних, «бешеных»? Пусть катятся. Робеспьер не может быть милосерднее тебя!
— Тогда тебе надо остерегаться, чтобы он не убил и тебя, — с участием произнес Филиппо. — Вслед за эбертистами…
— Убить меня? И Робеспьер посмеет? — Словно досадуя, Дантон презрительно пожал плечами и поспешил прервать Филиппо, решительно и чересчур самоуверенно произнеся: — Он не посмеет! Эта голова слишком тяжела, кто дерзнет отрубить ее? Вы верите, что кто-нибудь решится отрубить голову Дантону? Робеспьер не так храбр, он не дерзнет! Я знаю его! — Он размахивал руками, по телу его пробегала дрожь. Он стоял около карточного стола, гигантская тень падала на стол и плясала в колеблющемся пламени свечи, напоминая льва, замахнувшегося лапой.
— Ты не знаешь Робеспьера. Я знаю его. Мы с ним старые друзья. Он сделает то, что говорит. Ради идеи он готов пожертвовать всем, — жестко проговорил Демулен, в его голосе, во всем облике сквозила тревога. Он понял, что Дантон не внял его словам и по-прежнему недооценивает Робеспьера. Он разочарованно опустился на стул рядом с карточным столом.
— Ты забыл, о чем только что говорил мне? Франции не обойтись без Дантона! А Робеспьеру в борьбе со мной придется пожертвовать еще несколькими головами! — Дантон оперся о стол своими громадными ладонями, он весь дрожал от возбуждения.
— Лучше уж играли бы! Вы всегда так горячитесь, когда говорите о политике! — не вытерпев, воскликнула хозяйка дома Мадлен. При слове «политика» лицо ее приняло насмешливое, презрительное выражение. Это была женщина средних лет, в прошлом жена графа, а после революции — содержательница тайного игорного дома.
Дантон опустил голову и, протянув руку, коснулся напудренной щеки Мадлен.
— Ты права, Мадлен, — проговорил он. — Твой мир так мал, в нем нет места для этой чертовой политики. — Он сел. — Ну что ж, сыграем! — Он сгреб карты, взял их веером в руки и шутливо произнес: — На что будем играть? Если я выиграю, сегодня ночью ты спишь со мной, идет?
— Идет! — со смехом откликнулась Мадлен. — Но ты выиграй сначала. — И добавила себе под нос: — Что это до сих пор нет Эро?
— Дантон, — взволнованно перебил Филиппо. — Тебе не кажется…
— О чем ты? — Дантон резко поднял голову и взглянул на Филиппо.
— Тебе не кажется, что твое положение опасно? Тебе нужно перехватить инициативу! — Сверкающий взгляд Филиппо был устремлен на Дантона, он обдумывал план выступления.
Вопреки ожиданиям Филиппо Дантон расхохотался и продолжил игру, как ни в чем не бывало.
— Ты слишком переоцениваешь Робеспьера, — проговорил он. — Он не посмеет тронуть и волоска на моей голове.
— Но как ты можешь позволить так долго топить Париж в крови, Дантон? — Демулен взволнованно ходил по комнате, его бледное лицо исказилось от боли, карие глаза беспокойно блуждали. — Нужно покончить с этим кровавым режимом. Мы должны воспользоваться случаем и устранить Робеспьера.
— И сделать это как можно скорей, — вставил Филиппо. — Тебя поддержат все монтаньяры!
