Избранное - [16]

— Мама, не работай по вечерам, побереги себя!

— Сейчас кончу, несколько стежков осталось. — Она подняла голову, взглянула на него и улыбнулась. — Когда же этим заниматься? Днем нужно продукты купить, еду приготовить. Да и зачем мне глаза, если не шить? — Она вдела нитку в иголку, и рука ее задвигалась по старенькому пальто. — Это мать Сяосюаня нежная, как цветок, боится ручки испортить, ей бы все наряжаться, даже о собственном сыне не думает. Все хвалится, что институт кончила, высшее образование у нее, в банке служит! А на расходы медяка в дом ни разу не принесла!

— Разве за обучение Сяосюаня не она платит? В этом семестре истрачено около тридцати тысяч юаней, — вступился он за жену.

— Так ведь она сама этого хочет. Ей, видите ли, непременно нужно, чтобы ее сын учился с детьми аристократов. Они все богатые, а он бедняк, где ему с ними тягаться? Он часто мне жалуется.

Он больше не в силах был слушать мать, до того устал. Но лечь тоже не мог, и делать ничего не хотелось. В комнате холодно и мрачно. На сердце — пусто. Ему хотелось еще больше страдать, испытать боль, кричать, плакать, только не сидеть здесь, рядом с матерью! Он направился к двери.

— Сюань, Сюань, — неслось ему вслед, но он не откликнулся и сбежал с лестницы. В темноте ушиб голову, но не почувствовал боли. Он думал об одном: «Я виноват перед всеми! И должен быть наказан!»

7

У лотка, где продавали лапшу и фрукты, мигали, как звезды, карбидные фонари. Он зябко повел плечами и размашисто зашагал куда глаза глядят.

Он бесцельно бродил по улицам и едва не попал под мчавшуюся коляску рикши. Он не слышал, как рикша выругался, он вообще ничего не замечал. Вдруг в глаза ему бросилось море огней — улица напротив была залита ярким электрическим светом. Он пошел туда и словно попал в другой мир.

Внезапно кто-то окликнул его. Он испуганно оглянулся и обнаружил, что стоит перед закусочной; из-за столика у окна поднялся мужчина средних лет в европейском костюме и сказал:

— Вот кстати! Садись, выпьем по рюмочке.

Вэньсюань сразу узнал его, они вместе учились в средней школе. Уже с полгода не виделись. Мужчина сильно постарел. В другое время Вэньсюань перекинулся бы с ним несколькими словами и прошел мимо. Но сейчас решил посидеть с бывшим однокашником.

— Принесите-ка нам чего-нибудь покрепче! — крикнул тот.

Им принесли по чашке ароматного вина.

— Мне еще! — хлопнул по столу мужчина, залпом выпив вино.

— Помнится, Боцин, ты раньше не пил! — сказал Вэньсюань.

— Я и сейчас не пью, просто зашел поесть, человек не может жить без еды. — Он покачал головой. — Валяй пей!

Вэньсюань отпил глоток и поставил чашку. Горячая жидкость обожгла горло.

— До дна, до дна! Так не пойдет! — замахал руками Боцин.

— Я допью, — ответил Вэньсюань и осушил чашку. Сердце учащенно забилось, лицо запылало.

— Еще одну! — стукнул по столу бывший однокашник и поставил перед Вэньсюанем сыр и земляные орехи.

— Ешь!

— Пить я больше не могу, — поспешно сказал Вэньсюань.

— Что ты, дружище! Не бойся! Ну напьешься — не велика беда! Поверь, пьяному лучше, чем трезвому.

Им опять принесли вина.

— Но нельзя же всегда быть пьяным, — грустно улыбнулся Вэньсюань, вглядываясь в лицо собеседника: этот тридцатилетний мужчина выглядел лет на десять старше, лоб избороздили морщины, щеки ввалились, глаза утратили блеск. На душе у Вэньсюаня стало еще тяжелее, и он добавил: — В минуты отрезвления бывает еще горше.

Боцин не ответил, тупо глядя на Вэньсюаня, он отпил еще глоток, потом еще.

— До чего же мне тошно! — сказал он будто самому себе.

— Зачем же напиваться до такого состояния? Не лучше ли уйти? Я провожу тебя!

— Ну а что делать, если не пить? Самое страшное, что может случиться, — болезнь или смерть. Я этого не боюсь. Умру, и хорошо, — говорил он со страдальческим выражением. — Я человек конченый, меня не спасти.

— Ничего ты не понимаешь, мне хуже, чем тебе! Но я ведь терплю. А ты что, не можешь?

Измученный вид однокашника заставил Вэньсюаня страдать еще больше. Он едва не расплакался и решил сменить тему:

— Как жена? Все еще в деревне? — Ему вспомнилась женщина с детским личиком. Боцин женился год назад, свадьбу справили в ресторане. На этой простой свадебной церемонии были и они с Шушэн. Позже гостили у них в деревне. Даже Шушэн покорила непосредственность молодой женщины, ее милый смех. Подумав о Шушэн, он вспомнил о жене приятеля.

— Ее уже нет, — тихо сказал Боцин, глядя в сторону.

— Умерла? Тяжело болела? — испуганно проговорил Вэньсюань. Известие это его больно ранило.

— Ничем она не болела, — холодно ответил Боцин, и лицо его исказило страдание.

— В таком случае она… — Вэньсюань замолчал: страшно было произнести «покончила с собой», «трагически погибла».

Молчал и Боцин. Молчание становилось тягостным. Никто из посетителей не веселился: одни жаловались на свою жизнь, другие спорили. В углу сидел человек средних лет, заливая вином тоску. Вдруг он поднялся, расплатился и вышел. Хозяин сказал, что это завсегдатай, бывает здесь каждый вечер, говорить не любит, пьет в меру, закусывает только сыром. Приходит и уходит в одно и то же время. Никто не знает, кто он и чем занимается.