По дороге они почти не разговаривали. Жушуй был печален, молчалив и не смеялся, как обычно. Жолань была взволнована, она все придумывала, как бы начать разговор, следила за каждым движением Жушуя, испытывая неловкость от предстоящего объяснения.
Светило солнце, цвели сады, пели птицы, зеленели огороды, но молодые люди не замечали этого. Каждый был погружен в свои мысли. Постепенно печаль исчезла с лица Жушуя, и он завел длинный разговор о красотах природы, о возвращении к земле.
Вошли в лес. Ни одного человеческого голоса, слышалось лишь пение птиц и стрекотание цикад. Вдруг они увидели белку, прыгающую по деревьям. Жушуй радостно заговорил о своих планах создания лесной школы, но Жолань перебила его.
— Отчего вы так печальны последние два дня? — спросила она заботливо. — Что тревожит вас?
Его словно обдало ушатом холодной воды. Хорошее настроение исчезло бесследно. Им снова овладела печаль.
— Получил письмо из дома, — с грустью ответил он. — Заболела мать, просят приехать.
— И что вы решили делать? — спросила она дрожащим от волнения голосом.
— Решил ехать. Так велит мне моя совесть, — сказал он серьезно, с видом почтительного сына, хотя голос его был печальным.
Почувствовав, что надежды ее рушатся, она испытала досаду, разочарование и не могла произнести ни слова больше. Она чуточку сердилась и была удивлена тем, что он принял подобное решение, ничего не сказав ей, без тени сожаления.
— Вы уже окончательно решили? — спросила она с обидой.
— Пока еще нет. Отец хочет, чтобы я стал чиновником, а я не хочу.
Она надеялась услышать от него совсем другое. И печально спросила:
— Вы не желаете возвращаться только потому, что не хотите стать чиновником?
«Не только поэтому, — подумал он, — главное то, что я не могу расстаться с тобой». Но у него не хватало мужества сказать правду, и он ответил:
— Конечно! Какая же еще может быть причина?
Жолань остановилась у высокого дерева, в глазах ее стояли слезы, она спросила с грустью:
— Нет никакой другой причины? Это правда?
— Конечно, нет, — ответил он, смутившись, хотел сказать еще что-то, но язык не повиновался ему. Он думал в эту минуту только о себе, совершенно забыв о ней, о ее чувствах. Он совершенно не понимал ее.
Слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз Жолань. Нет, ей нужен другой человек, который мог бы посочувствовать ей, открыть ей душу, а его, видимо, совершенно не интересуют ее чувства.
— Даже сейчас вы не хотите сказать правду? — невольно вырвалось у нее.
Он, казалось, оцепенел и, ничего не понимая, изумленно смотрел на нее.
— О какой правде вы говорите? — В голосе его звучали горечь, волнение и страх.
— Я знаю, что вы женаты. — Она говорила уже значительно спокойнее. Жолань вспомнила обещание, данное Чэнь Чжэню, и, стараясь отогнать от себя всякие мысли, спокойно и ласково повела этот серьезный разговор.
Жушуй хотел возразить ей, сказать, что никакой жены у него нет, но не мог произнести ни слова. Глаза его наполнились слезами. Он плакал не только из-за Жолань, но и из-за своей уязвленной гордости.
Его слезы смягчили сердце девушки, оно было полно любви к нему. Она забыла о себе и с печалью проговорила:
— Есть жена или нет ее, не все ли равно? Настоящая любовь преодолеет любое препятствие. Я люблю вас. И знаю, что вы меня тоже любите. Все остальное не имеет значения. — Голос ее становился все тише, но Жушуй отчетливо слышал каждое слово. Она умолкла, но голос ее, казалось, стоял в воздухе, звучал в его сердце, парил. Глаза девушки светились слезами страдания, но и радости. Лицо порозовело.
Эти ласковые слова Жушую и во сне не снились, лицо его просветлело, он подошел к ней и с радостным изумлением проговорил:
— Жолань, ты в самом деле так сильно меня любишь, что можешь все преодолеть? — Он хотел обнять ее, но руки дрожали и не повиновались ему. Он стоял, не двигаясь.
Жолань нежно, с любовью посмотрела на него и звонким голосом проговорила:
— Да, ради вас я могу пожертвовать всем, но вы должны приносить пользу обществу.
— Что значат твои слова? — удивился он, голос его дрожал. Казалось, счастье, которое вот-вот должно было прийти к нему, посмеялось над ним.
Она взглянула на Жушуя, заулыбалась. Ее ласковый, полный любви взгляд принес ему утешение.
— Я не хочу, чтобы вы стали чиновником. Я помогу вам начать новую жизнь. Вы воспрянете духом… О вашей жизни, о вашем прошлом мне вчера рассказал господин Чэнь.
— Жолань, какая ты хорошая! Я и подумать не мог… — говорил он возбужденно, хотел броситься к ней, обнять, поцеловать, но волнение мешало ему; лицо его раскраснелось, он долго молча смотрел на нее широко открытыми глазами. Она тоже улыбалась и не отрываясь смотрела на него, как на ребенка. Затем, легонько покачивая головой, ласково обратилась к нему:
— Все люди поступают так, когда любят. Каждая женщина в этом возрасте мечтает о любви. Тут нет ничего необычного. Я люблю тебя. Понимаю тебя. Хочу помочь тебе забыть прошлое.
Он улыбался ей в ответ, на лбу выступили капли пота. Он вытащил платок, вытер лоб и словно в забытьи проговорил:
— Не сон ли все это? Мне кажется, что я вижу чудесный сон… Ты пришла… Это прекраснее сказки.
