Избранное - [109]

У него сразу же изменилось настроение, моментально улетучились навеянные Цзиншу мечты, остался лишь привкус горечи. Перед его глазами возникла отсеченная голова Чжан Вэйцюня с обрубленным ухом, затем он стал думать о плане действий на завтра — для мыслей о более отдаленном будущем в его мозгу уже не оставалось места. Ведь он сегодня все высказал Цзиншу, попрощался с ней, они не только никогда не будут жить вместе, но даже не смогут встретиться еще раз. Завтра он отправляется на свидание со смертью — этой непостижимой смертью. Цзиншу больше не имеет к нему отношения. Его гибель неизбежна, и, сколько бы Цзиншу ни любила его, ни вспоминала, после смерти он этого уже не почувствует. Он один пойдет по пути к безысходной, непознаваемой, таинственной и, быть может, ужасной гибели.

Ему подумалось, что и завтра эта улица будет такой же спокойной, ее так же будет освещать луна, листья платанов будут вести те же разговоры, прохладный ветер будет проникать под рубашки прохожих, а индус в полицейской форме, как и сегодня, — окидывать подозрительным взглядом прохожих. Но его, Дасиня, уже не будет, он перестанет существовать в этом мире. Почему же из всех людей именно ему суждено завтра умереть, подумал он. Цзиншу была права, задавая этот вопрос. Что хорошего принесет его смерть ему, ей, их товарищам, вдове и сыну Чжан Вэйцюня, всем страждущим? И что не позволяет ему любить ее? Ведь и она любит его, его смерть причинит ей такие муки! Почему они не могут вести работу мирными средствами, пропагандировать свои идеи?..

Он представил себе, что смерть отнимет у него все, что он любил, и его внезапно охватил ужас. Мысль о неизбежности гибельного исхода стала ослабевать, отступила. Ему показалось, что его план убийства командующего гарнизоном абсолютно ошибочен, неумен и даже вреден… Он решил отменить свое решение. В радостном волнении он повернул обратно и быстро зашагал по лунной дорожке. Он спешил вернуться в ее дом, сообщить ей об отказе от плана убийства. Теперь он готов был сопровождать ее повсюду и никогда с ней не расставаться.

Вскоре он снова стоял перед воротами их особняка и смотрел на него сквозь железную решетку ограды. Во дворе буйно цвели коричные деревья, золотистые и серебряные лепестки усеяли все газоны и цементную дорожку. Из трещин между камнями доносился стрекот насекомых. Мать-природа исполняла свой концерт. В левой и правой комнатах горел свет — очевидно, Цзиншу еще не легла, а Ли Лэн только что вернулся домой. Дасиню хотелось войти, но он не решался нарушить тишину и спокойствие дома и отложил визит на завтра. Постояв перед воротами еще немного, он ушел.

Дойдя до конца улицы, перед поворотом он вдруг увидел висящую на фонарном столбе деревянную клетку. В ней лежала голова с отсеченной щекой — голова Чжан Вэйцюня. Он догадался, что это ему лишь привиделось, но тут же чей-то голос зашептал ему в ухо: «Если умру я один — это не имеет значения». Перед его увлажненными глазами промелькнули мечи, пули, плаха, здание тюрьмы… И тут ему стало ясно до конца: судьба уже произнесла над ним свой приговор, человеческое счастье не для него, врата счастья закрыты перед ним. Даже она, с ее чистой, великой любовью, не властна изменить в лучшую сторону его судьбу, не в силах дать ему возможность вновь ощутить радость существования. Смерть все равно придет! Пусть сейчас он откажется от своего плана, убежит от гибели, но все равно мечи, пули, плаха, тюрьма когда-нибудь настигнут его. Мирные средства пропаганды… и все равно воздаянием станет смерть. Так чем покорно, как барашек, ждать, когда тебя зарежут, не лучше ли самому нанести первый удар… Отомстить за легионы страждущих! Да, завтра он пойдет на смерть.

От этих мыслей, как ни странно, ровнее стало биться сердце, прояснилось в голове. Ему захотелось перед смертью еще раз взглянуть на любимую девушку, и он снова вернулся к ее дому. Желтые и белые цветы коричного дерева по-прежнему падали на землю, освещенную луной. В правой части дома свет погас, оттуда не доносилось ни звука, и тем отчетливее звучал стрекот сверчков. Внутренность комнаты была скрыта белым оконным занавесом. Одной рукой сжимая холодный металл решетки, другой подпирая подбородок, он погрузился в мечты. Прошло довольно много времени, прежде чем бой часов в комнате Цзиншу нарушил тишину ночи. Как тоскливы были эти звуки, долго реявшие в неподвижном воздухе! Для него они прозвучали как похоронный колокол, возвещающий приход его последнего дня. Часы пробили полночь, и он, поняв, что дальнейшее ожидание не имеет смысла, собрался уходить. Все же перед этим он легонько постучал по решетке, пролил несколько слезинок и произнес полным печали голосом последнюю фразу: «Цзиншу, я ушел!»

Через несколько шагов он оглянулся было, но потом пошел быстрее и удалился — теперь уже навсегда. Все окружающее перестало для него существовать. Он лишь ощущал на себе взгляд пары больших, ясных, все озаряющих глаз да слышал откуда-то с неба громкий голос: «Если умру я один — это не имеет значения».

В это самое время Ли Цзиншу спала в своей постели у занавешенного белым окна. Струился подобно воде лунный свет, ароматен и спокоен был воздух. Ей снился печальный сон. Во сне она плакала, и на ее белых нежных щеках остались хрустальные капли слез. Она и не подозревала, что ее возлюбленный, раздираемый противоречивыми чувствами, дважды стоял перед дверьми ее дома!..