Избранное - [9]

Вот телеграфные столбы

Гудят все то же, а поди же —

Ведь это песня ворожбы.

Неодолимая дремота

В том звуке, ровном и густом…

Но вот фабричные ворота,

Все ближе, ближе, ближе дом.

Перед крылечком санный полоз

Раскатывается, скользя,

И слышен из прихожей голос,

Который позабыть нельзя.

15 авг. 1955

«За окном шумит листва густая…»

За окном шумит листва густая —

И благоуханна и легка,

Трепеща, темнея и блистая

От прикосновенья ветерка.

И за нею — для меня незримы,

Рядом, но как будто вдалеке, —

Люди, что всегда проходят мимо,

Дети, что играют на песке.

И шоссе в движенье непрестанном,

И ваганьковская тишина.

Я от них волненьем и блистаньем,

Трепетом живым отрешена…

Вянет лето, превращаясь в осень.

Август отошел, и вот, спеша,

Ветер листья рвет, швыряет оземь,

Откровенным холодом дыша.

И в окне, наполнившемся светом, —

Все, что близко, все, что далеко,

Все как есть, что было скрыто летом,

Вдруг возникло четко и легко.

Если чудо — говори о чуде,

Сочетавшем радость и печаль.

Вот они — невидимые люди!

Вот она — неведомая даль!

20/VIII 55

«Что ж, если говорить без фальши…»

Что ж, если говорить без фальши,

Ты что ни день — отходишь дальше,

Я вижу по твоим глазам

И по уклончивой улыбке, —

Я вижу, друг мой, без ошибки,

Что нет возврата к чудесам.

Прощай. Насильно мил не будешь,

Глухого сердца не разбудишь.

Я — камень на твоем пути.

Ты можешь камень обойти,

Но я сказать хочу другое:

Наверно, ты в горах бывал,

И камень под твоей ногою

Срывался, падая в провал.

1955

«Не беда, что жизнь ушла…»

Не беда, что жизнь ушла,

Не беда, что навсегда,

Будто я и не жила,

А беда, что без следа,

Как в песок вода.

1955, авг.

Надпись на портрете

(Мадригал)

Я вглядываюсь в Ваш портрет

Настолько пристально и долго,

Что я, быть может, сбита с толку

И попросту впадаю в бред,

Но я клянусь: Ваш правый глаз

Грустней, внимательнее, строже,

А левый — веселей, моложе

И больше выражает Вас,

Но оба тем и хороши,

Что Вы на мир глядите в оба,

И в их несхожести особой —

Таинственная жизнь души.

Они мне счастья не сулят,

А лишь волненье без названья,

Но нет сильней очарованья,

Чем Ваш разноречивый взгляд.

1956

«Смертный страх перед бумагой белой…»

Смертный страх перед бумагой белой…

Как его рассеять, превозмочь?

Как же ты с душою оробелой

Безоглядно углубишься в ночь?

Ни дымка, ни звука — тьма и снег.

Только тьма и снег в степи бескрайной.

Ни звезды, ни вехи — только тайна,

Только ночь и только человек.

Он идет один, еще не зная,

Встретится ль в дороге огонек.

Впереди лишь белизна сплошная,

И сплошная тьма, и путь далек.

Он идет, перемогая вьюгу,

И безлюдье, и ночную жуть,

И нельзя пожаловаться другу,

И нельзя в пути передохнуть.

Впереди ночной простор широкий,

И пускай в снегах дороги нет,

Он идет сквозь вьюгу без дороги

И другому пролагает след.

Здесь, быть может, голову он сложит…

Может быть, идущий без пути,

Заплутает, сгинет, но не может,

Он уже не может не идти.

Где-то ждет его душа живая.

Чтоб ее от горя отогреть,

Он идет, себя позабывая…

Выйди на крыльцо и друга встреть.

1956

«Какой обильный снегопад в апреле…»

Какой обильный снегопад в апреле,

Как трудно землю покидать зиме!

И вновь зима справляет новоселье,

И вновь деревья в снежной бахроме.

Под ярким солнцем блещет снег весенний.

Взгляни, как четко разлинован лес:

Высоких сосен правильные тени

По белизне легли наперерез.

Безмолвие страницы разграфленной

Как бы неволит что-то написать,

Но от моей ли немоты бессонной

Ты слова ждешь, раскрытая тетрадь!

А под вечер предстал передо мною

Весь в перечерках черновик живой,

Написанный осыпавшейся хвоей,

И веточками, и сухой листвой,

И шишками, и гарью паровозной,

Что ветром с полустанка нанесло,

А почерк — то веселый, то серьезный,

И подпись различаю и число.

Не скрыть врожденный дар — он слишком

   ярок,

Я только позавидовать могу,

Как, не страшась ошибок и помарок,

Весна стихи писала на снегу.

1956

«Бредешь в лесу, не думая, что вдруг…»

Бредешь в лесу, не думая, что вдруг

Ты станешь очевидцем некой тайны,

Но все открыл случайный взгляд вокруг —

Разоблачения всегда случайны.

В сосновой чаще плотный снег лежит, —

Зима в лесу обосновалась прочно,

А рядом склон сухой листвой покрыт, —

Здесь осени участок неурочный.

Шумят ручьи, бегут во все концы, —

Весна, весна! Но в синеве прогретой

Звенят вразлив не только что скворцы —

Малиновка, — уж это ли не лето!

Я видела и слышала сама,

Как в чаще растревоженного бора

Весна и лето, осень и зима

Секретные вели переговоры.

1956

«Дни мелькают — чет и нечет…»

Дни мелькают — чет и нечет, —

Жизнь осталась позади.

Что же сердце рвет и мечет,

Задыхается в груди?

Слышать слов моих не хочет,

Будто в рану сыплю соль.

Днем и ночью сердце точит

Злая дума, злая боль.

Знает сердце о причине

Всех скорбей моих и бед,

О смиренье, о гордыне

И что мне спасенья нет.

Но оно по горло сыто

Ложью всяческих прикрас,

И оно со мной открыто

Говорит не в первый раз,

Чтобы я, ему доверясь,

Не страшилась жить в глуши

И смелей порола ересь,

Если ересь от души.

Говорит не рифмы ради,

Не для красного словца,

Говорит не на эстраде, —

На исходе, у конца.

1956

«У твоей могилы вечный непокой…»

У твоей могилы вечный непокой,

Приглушенный говор суеты людской.

Что же мне осталось, ангел мой небесный!

Без тебя погибну в муке бесполезной.