Избранное - [55]

Мысль об этом письме напомнила Мухсину, что нужно написать дядям и известить их о своем приезде. Сев к столу, он немедленно принялся за письмо, в котором искренне рассказал о своей тоске.

Потом он написал отдельно тете Заннубе, посылая ей привет и прося передать поклон Саннии-ханум в самых изысканных выражениях. Надеясь, что девушка прочтет это письмо, он написал его так, словно писал ей самой.

Мать Мухсина заметила, что он скучает, и предложила ему съездить на несколько дней в их поместье, где земля уже покрылась зеленым ковром клевера. Мухсин охотно согласился, и мать велела заложить коляску и собрать все необходимое для пребывания в деревне.

Еще до наступления полдня Мухсин с родителями и слугами отправились в поместье, находившееся в нескольких километрах от Даманхура. Когда коляска переехала через мост и миновала стоявший около сарая толстый инжир, старый пес с лаем выбежал ей навстречу. За ним показались садовник, деревенский староста и несколько феллахов, живших при поместье. Узнав прибывших, пес замолчал, а садовник, староста и феллахи окружили коляску, приветствуя Мухсина и его родителей. Они помогли мальчику сойти, восклицая:

— Триста тысяч раз добро пожаловать маленькому беку!

— Поместье осчастливлено присутствием маленького бека!

Тряся своей почтенной белой бородой, староста непрерывно повторял:

— Здравствуйте, бек. Здравствуйте, наш маленький бек. Здравствуйте, госпожа. Здравствуйте… Здравствуйте!

Один из феллахов подошел к Мухсину и спросил:

— Ты меня, наверно, не помнишь, бек? Я — Абд аль-Максуд. Когда ты учился в даманхурской школе, ты велел мне приходить с осленком за тобой по пятницам, и мы вместе отправлялись удить рыбу в канале Абу-Дияб. Не помнишь? Вспомни, как ты всегда ехал на осленке полдороги, а потом слезал с него и говорил: «Садись теперь ты, Абд аль-Максуд». А я отвечал: «Я не устал, бек. Мы, феллахи, привыкли ходить пешком». Но ты сердился и кричал: «Ты тоже должен ехать на осленке!» Вспомнил, бек?

Мухсин улыбнулся и промолчал.

Отец и мать мальчика говорили с управляющим и старостой о посеве. Управляющий почтительно сказал:

— Все в порядке, бек. Мы произвели очистку канав и распахали южную часть поля под кукурузу. А клевер в этом году, эфенди, сам видишь, отличный. Это удачный год в честь приезда маленького бека.

Отец повернулся к старосте.

— А ты что скажешь, шейх Хасан? Как дела у Аргави с бедуинскими сторожами?

— Все улажено, бек.

— Это хорошо. Мы не хотим у себя в деревне недоразумений между бедуинами и феллахами.

— В деревне все спокойно, бек. Мы помирили их, и теперь бедуины и феллахи живут дружно.

Госпожа направилась к дому; ее муж, Мухсин и остальные последовали за ней. Шейх Хасан непрерывно повторял:

— Вы почтили деревню, клянусь Аллахом! Добро пожаловать, бек! Добро пожаловать, госпожа! Добро пожаловать, наш молодой бек! Добро пожаловать!

Это надоело хозяйке, и она прикрикнула на шейха:

— Ты оглушил нас! Хватит уже твоего «добро пожаловать»! Почему феллахи так болтливы?

— Аллах да продлит вашу жизнь! Мы рады вам, госпожа! — смущенно улыбаясь, ответил огорченный шейх.

Мухсин был взволнован, но молчал. Опустив голову, он шел за матерью.

О том, что приехали хозяева, узнали и женщины. Они подошли с радостными возгласами. Самая смелая вышла вперед и хотела поцеловать руку госпожи, но та оттолкнула ее, презрительно воскликнув:

— Отойди подальше! Ты запачкаешь мое платье!

Женщина кротко и весело ответила, улыбаясь во все лицо:

— Юх![50] Как же нам не поцеловать руку нашей госпожи? Чью же руку нам тогда целовать?

Госпожа жестом велела ей замолчать. Управляющий пришел хозяйке на помощь и грозно поднял руку, словно разгоняя кур и гусей.

— Ялла, старухи! — крикнул он. — По домам! По домам! Женщины попятились и отошли к своим хижинам, продолжая шуметь. Мухсин подошел к матери и взволнованно спросил:

— Почему ты их гонишь, мама? Ведь это грешно!

— Что грешно? — небрежно и жестко бросила она, входя в дом. — Это же феллахи!

Глава четвертая

Мухсин не успел еще отдохнуть в своей комнате, а уже наступило время обеда. Около накрытого стола встали двое слуг-нубийцев. Взглянув на поднос с деревенским хлебом, хозяйка закричала:

— Аллах! Аллах! А где же булки?

— Булок нет… — растерянно пробормотал один из слуг.

— Ты забыл привезти булки из Даманхура? — крикнула она. — Очень хорошо! Что же я буду есть?

— Я съезжу в Даманхур, госпожа, достану булок и сейчас же вернусь.

Хозяйка посмотрела на улицу, где нещадно палило солнце.

— Слишком жарко, Биляль. Скажи, чтобы послали кого-нибудь из феллахов, — сказала она.

Биляль хотел идти, но хозяйка остановила его:

— Эй, Биляль. Позови сюда эту собаку управляющего. Слуга вышел и через минуту вернулся с управляющим.

Госпожа накинулась на него:

— Ты что, намерен кормить нас феллахским хлебом, дурень несчастный?

— Это свежий хлеб, госпожа, сегодняшний, — растерянно ответил управляющий. — Моя жена сама испекла его для твоей милости.

— Не болтай вздора! — закричала госпожа. — Стану я есть деревенский хлеб! Ступай, пошли сейчас же кого-нибудь из феллахов в Даманхур, пусть принесет европейского хлеба.

— Сейчас, госпожа, в такую жару?