Избранное - [39]

Глава четырнадцатая

Кто знает, были ли то шутки судьбы или шутки сына человеческого!

Однажды Заннуба пришла домой и рассказала, что у соседей что-то случилось с роялем и она обещала Саннии спросить Селима, не знает ли он мастерскую, где чинят рояли. Ведь у Селима есть музыкальный инструмент — гармоника.

Выслушав сестру с величайшим вниманием, Селим мгновенно вскочил. Но Заннуба ехидно попросила его не беспокоиться. От него требуется только написать на бумажке адрес мастерской, работникам которой можно доверить инструмент, все остальное берет на себя Санния. Однако Селима это не устраивало. Как? Упустить такой случай? Если этот нервный, легкомысленный и в сравнении с ним отсталый Абда ходил в квартиру соседей чинить электричество, то неужели не проникнет туда он, Селим, мужчина опытный, находчивый, сведущий в житейских делах?

И Селим не замедлил проявить необычайную осведомленность в вопросах, касающихся роялей и всех музыкальных инструментов вообще. Он перечислил несколько мастерских и заявил, что в них за работу берут очень дорого, поэтому туда следует обращаться лишь в крайнем случае. Да и как знать, может быть, починить этот рояль очень просто и такой опытный человек, как он, Селим, сразу обнаружит неисправность и посоветует, что предпринять. Тогда не придется обращаться к этим жуликам из мастерских.

— Да, безусловно, — продолжал он, — я обязательно должен посмотреть, в чем там дело! Во всяком случае… Чтобы обследовать…

Мабрук услышал его слова и, улыбаясь, подмигнул Мухсину.

— Да, конечно, си Селим обязательно должен обследовать рояль! — подтвердил он.

Но Мухсин даже не улыбнулся. Побледнев, он спросил:

— Кто тебе сказал, что рояль не в порядке?

— Санния сказала, — ответила Заннуба. — После того как ты ушел.

Мухсин помрачнел.

— Я только вчера играл на этом рояле, — сказал он. — Должно быть, она не говорила, что рояль не в порядке. Вероятно, он просто расстроен.

— Нет, эфенди, — сердито перебил его Селим, — она именно сказала: «Не в порядке!» Отвяжись!

— Не может быть! Я только вчера…

В голосе мальчика звучало отчаяние. Он весь раскраснелся. Их пререканья продолжались бы еще долго, но в комнату вошел Ханфи-эфенди, который вернулся из города с пачкой тетрадок. Положив их на стол, он осведомился:

— Что опять случилось?

Когда Мабрук сообщил ему новость, он откашлялся и, взглянув на Селима, произнес:

— Поздравляю!

— Вы что-то сказали, си Ханфи? — холодно произнес Селим.

— Нет, ничего… Только… Не понадобится ли тебе подмастерье? Это ведь рояль, а не какое-то жалкое электричество.

Селим улыбнулся, но сейчас же снова принял серьезный небрежный вид.

— Клянусь Аллахом, ты меня удивляешь! Соседи обращаются к нам с просьбой, а ты устраиваешь из этого целую историю. Ведь дело проще простого: я пойду к ним, посмотрю рояль, узнаю, что нужно сделать, и взгляну…

— Короче говоря, ты идешь обследовать, — перебил Ханфи, коварно поглядывая на него через толстые стекла очков.

— Вот именно. А дальше что?

— Ровно ничего! Прошу прощения у Аллаха!

Ханфи направился к своей кровати, разделся, надел халат и шапочку и, как всегда, растянулся на постели.

К счастью для Селима, Абды не было дома, когда Заннуба рассказала свою новость. Вернувшись из училища, он застал брата за переодеванием. Юзбаши извлек из большого шкафа свою полицейскую форму и, невзирая на возражения родных, собирался в нее нарядиться, хотя и находился в отставке. Абда осведомился, что произошло, и, узнав, в чем дело, угрюмо замолчал. Он с трудом сдерживался, на его дрожащих губах блуждала улыбка холодной ярости. Он смотрел на Селима, который, основательно нафабрив усы, тщательно причесывался и говорил Мабруку, указывая на медные звездочки на плечах мундира, потускневшие от долгого пренебрежения:

— Смотри хорошенько почисти звездочки.

А Мабрук, насмешливо улыбаясь, отвечал:

— Есть, ваше благородие юзбаши-бек!

Он сходил за тряпкой и принялся начищать звездочки, улыбаясь и подмигивая неподвижно стоявшим Абде и Мухсину. Селим натянул брюки с лампасами и нетерпеливо спросил:

— Ну, готовы звездочки?

А Мабрук невозмутимо отвечал:

— Все в порядке, юзбаши-бек, и звездочки и кузнечики[41].

Он подал Селиму мундир, помог ему одеться и предостерегающе проговорил:

— А вдруг тебя задержат в этом наряде, си Селим? Красиво будет?

— Кто это меня задержит?

— Как кто? Власти! Не шутя говорю!

Абда не выдержал и вмешался:

— Оставь его! Разве ты не знаешь, что он уволен со службы?

Селим обернулся к нему и хладнокровно сказал:

— Пожалуйста, выбирай свои выражения. Я не уволен, а только отстранен.

— А какая разница?

— Полагаю, что все знают разницу между увольнением и временным отстранением, господин инженер.

И Селим продолжал заниматься своим туалетом. Ханфи лениво приподнялся на постели и, взглянув на него удивленно, воскликнул:

— Что такое? Ты вырядился в парадную форму?

Не глядя на брата, всецело поглощенный созерцанием своего отражения в зеркале, Селим небрежно ответил:

— Конечно!

— Великолепно! — одобрительно воскликнул Ханфи. — Иди себе на здоровье, дядюшка! Хорошо, хорошо. Нас тоже когда-нибудь попросят что-нибудь исправить. Интересно только, что именно?