Избранница герцога - [45]

— Что я слышу? — воскликнула Элинор.

— Вы не ослышались, — сказала миссис Минчем.

— И это одна из моих лучших идей, — с гордостью заявила Лизетт.

Вильерс страстно желал, чтобы она успокоилась, он уже порядком устал от ее глупых восторгов.

— Они будут хорошо натасканы и вполне сойдут за мадемуазель, — продолжила Лизетт.

— От них потребуется некоторое усилие для этого, — мрачно заметила миссис Минчем. — Но если трюк удастся, они найдут хорошие места в богатых домах. От нас они получат звучные французские имена, — добавила она уже в коридоре, отворяя следующую дверь.

В новой комнате оказалось шесть девочек в белых платьях, сидевших кружком. Но вместо шитья они были заняты чаепитием. Едва скрипнула дверь, как они тут же выстроились в линейку, а потом присели в реверансе, как и предыдущие.

Самая высокая из них шагнула вперед и присела еще перед леди Лизетт:

— Bonjour, mademoiselle. Comment allez vous? Votre coiffe est tres elegante![1]

— Мы сосредоточили их внимание на трех вещах, — сообщила миссис Минчем. — Простые предложения на французском с постановкой правильного акцента и французский акцент, когда они говорят по-английски. Ну и конечно, французские манеры.

— Французские манеры? — удивилась Элинор. — И как же вы их себе представляете?

— Как несколько фривольные, в этом состоит весь французский характер, — охотно пояснила миссис Минчем. — У них еще немало шероховатостей, которые объясняются недостатком практики. Но они уже научились следить за своей прической и платьем. Мы учим их, быть более легкими, непринужденными и... восторженными. Они должны с готовностью отвечать на ухаживания.

По кивку от старшей в их группе две девочки шагнули вперед к Лизетт.

— Je m’appelle Lisette-Aimde, — сказала одна.

— Je m’appelle Lisette-Fleury, — сказала другая.

— Как это мило! — вскричала Лизетт. — Их обоих зовутся так же, как меня.

— И откликаются обе на первое имя, это очень удобно, — сказала миссис Минчем.

— Madame! Vos souliers sont salis. Permettez, moi de les nettoyer pour vous[2], — бойко произнесла первая.

— Довольно, — остановила миссис Минчем вторую.

Обе ученицы присели в глубоком реверансе.

— Эти девочки — гордость нашего учреждения, — объявила их начальница на выходе. — Мы определим их в хорошие семьи в ближайшие несколько месяцев.

— В этом их амплуа есть что-то слишком экстравагантное, — обратилась Элинор к Вильерсу, когда они вышли в коридор.

— Вам эти две Лизетт не показались, похожи? — спросил он.

— Они совсем разные. И потом, возраст... им уже намного больше пяти.

— Мои почти на одно лицо, мне это точно известно. Бр-р, как представлю их, перекроенных на французский манер, хочется рвать и метать.

Впереди них маячили Минчем и леди Лизетт. Последняя с тоской внимала рассказам о доблестной профессии прачки. Она уже хотела взяться за ручку следующей двери, но миссис Минчем остановила ее.

— Я настаиваю, чтобы вы позволили мне руководить этой экскурсией, — сказала она, повысив голос.

Вильерс удивленно уставился на нее. У этой женщины были испепеляющий взгляд и голос циркового зазывалы. Но он бы сделал ставку на Лизетт в этой стычке. И не ошибся. Ее напор был неотвратим, как стихия. Полностью проигнорировав слова и пурпурные щеки властной начальницы, она нажала на ручку и вошла внутрь.

— Уф! — произнесла Элинор и поспешила, чтобы поддержать ее.

Воспользовавшись внезапной свободой, Вильерс приоткрыл другую дверь. Здесь ученицы снова сидели полукругом у окна, склонив головы над работой. Он нерешительно вошел, чувствуя некоторую нелепость своего положения. Девочки вскочили, но приседать без команды миссис Минчем не спешили.

— Доброе утро, — произнес Вильерс.

— Доброе утро! — ответили ему хором, но только после кивка старшей в группе. Затем он увидел все тот же реверанс.

— Над чем вы работаете? — спросил он, сделав над собой усилие.

Ответ последовал после небольшой паузы.

— Мы изготавливаем пуговицы, сэр, — ответила старшая.

Вильерсу никогда не приходило в голову, что разные нарядные пуговицы могут изготавливаться бедными приютскими воспитанницами.

— В вашем милом доме имеются близнецы? — спросил он.

Они, мигая, смотрели на него, пока старшая не сказала:

— Джейн Люсинда и Джейн Филлинда, сэр.

— Где они?

— Филлинда была очень непослушной сегодня... — начала одна малышка и тут же испуганно умолкла.

— Мы не знаем, где она может быть, — сказала главная. — Мы «улитки», а Люсинда и Филлинда — золотошвейки.

— Улитки?!

— Мы прячем пуговку в «домик», обшиваем тканью и обвязываем французскими узелками. В таком виде их еще зовут «мертвыми головами». А другие доводят дело до конца, обкручивая «головы» золотой ниткой.

— И где же находится этой золотой цех?

— Через пару дверей слева по коридору, сэр, — нерешительно ответила девочка после паузы.

Вильерс ринулся туда, не замеченный миссис Минчем. Девочки там тоже сидели у окна и работали. На первый взгляд вся разница заключалась в их коричневых фартуках. Когда они вскочили, он молча смотрел, пытаясь отыскать знакомые фамильные черты.

— Где Люсинда и Филлинда? — выпалил, наконец, он.

Самая маленькая сосала палец, другие просто выжидали.