Избранная - [14]

Не трус… Все, что Андрей о себе помнил, говорило об обратном. Все беды и проблемы происходили именно от его трусости. Но теперь, побывав на краю смерти, он стал другим! Маша была права – только смерть нельзя исправить, все остальное – ерунда по сравнению с этим, а стало быть, поправимо. Больше он не будет трусом! И впредь не намерен искать в смерти решения проблем – для этого есть более достойные способы.

– А знаешь, ты права! – решительно сказал Андрей и, круто развернувшись, помчался к выходу.

Толпа во дворе не спешила расходиться. Когда Андрей, живой и здоровый, вышел на улицу, у многих вырвался вздох облегчения. Сашка Аверин бросился ему навстречу:

– Андрюх, ты как? Нормально все?

Андрей молча кивнул, целеустремленно направляясь сквозь толпу, живо расступавшуюся перед ним. Он знал, куда шел; он их видел, пока стоял на парапете крыши. Они и сейчас были там же, ухмылялись, сплевывали по сторонам – Серый с двумя своими шестерками. Но когда Андрей остановился и в упор посмотрел ему в глаза, малолетний хулиган занервничал. Не было больше страха в его недавней жертве, и от этого страшно стало ему самому. Ведь он, Серый, на самом деле был трусом, как и все ему подобные, он боялся всякого, кто сильнее его, оттого и пытался самоутвердиться за счет слабых. Андрей, стоявший сейчас перед ним, не был больше трусишкой и слабаком, это Серый понял моментально. Но он взял себя в руки, нацепив на физиономию свою привычную глумливую ухмылку:

– Ну чё, прыгун? Разбега не хватило?

Ни слова не отвечая, Андрей внезапно и со всей силы впечатал кулак в эту наглую рожу.

Вот это был удар, он и сам не ожидал, что способен на такое! И Серый, которого он до недавних пор боялся до дрожи в коленках, шлепнулся задом в лужицу талой воды. Вид у него был жалкий и униженный, по губе стекала кровь, а на глазах неожиданно выступили слезы.

Какая-то девочка из класса Андрея ахнула и зааплодировала, и к ней присоединились другие – и девчонки, и мальчишки.

– В расчете, – бросил Андрей, вытер кулак носовым платком, развернулся и пошел прочь, сопровождаемый одобрительными возгласами ребят. Его хлопали по плечу, поднимали большой палец – дескать, класс! Никто и не глянул на Серого, который сидел в луже, усеянной его же собственными плевками, готовый лопнуть от бессильной ярости. Наконец подхалимы помогли подняться своему опозоренному «кумиру».

Маша, стоявшая на крыльце и видевшая эту сцену, была счастлива не меньше самого Андрея. Мальчик улыбался радостной, свободной улыбкой, и когда Маша ободряюще махнула ему рукой, он благодарно кивнул ей в ответ. Пусть теперь происходит что угодно – он больше не будет трусом!

* * *

Довольный Жарков откинулся на роскошную атласную подушку. Ощущение эйфории не спешило покидать его; наверное, ни одна женщина в мире не способна была доставить мужчине и сотую долю того удовольствия, что подарила ему сейчас прекрасная, несравненная Марго.

Сегодня обольстительница сочла свидание в кабинете на продавленном диванчике пошлым и вульгарным и пригласила Игоря к себе домой. О, у нее оказались роскошные апартаменты и по-настоящему царская опочивальня.

Но вместе с тем Игоря не покидало странное ощущение какой-то неприятной перемены, произошедшей с ним. Что это было – он не мог определить, да и не пытался, гнал от себя все лишние мысли, теперь для него существовала лишь она – богиня, сошедшая с небес, чтобы разделить с ним ложе. Иначе это никак нельзя было назвать.

– Никогда… Никогда такого не было! – с наслаждением выдохнул он.

– И не будет. Я лучшая из женщин на земле и на небе… – игриво произнесла она, поднося свои нежные губы к его губам.

Жарков зажмурился в предвкушении нового сладкого поцелуя, но его не последовало.

– Думаешь о жене? – спросила вдруг Марго, отстранившись. Жарков недовольно поморщился и открыл глаза, – она лежала рядом, подперев рукой голову, и саркастически улыбалась.

О жене? Фу! Меньше всего Игорю сейчас хотелось вспоминать законную супругу. Это было все равно что думать за праздничным обедом о прокисшем супе. Жарков скривился:

– Ну зачем об этом сейчас, Марго?

– Потом будет поздно, – ответила она. – Я скоро влюблюсь в тебя, захочу быть с тобой каждую ночь… – тонкие пальцы коснулись его груди, скользнули ниже, – и каждый день… и каждое утро… А я не делю мужчин с их женами.

Последовал долгожданный поцелуй, вновь повергший Жаркова в пучину счастья.

– Я разведусь с ней, хочешь? – с готовностью выпалил он. – Завтра! Нет, сегодня!

Но Марго отстранилась и села с обиженным видом:

– Она не отпустит тебя. Потерять тебя для нее просто смерть. Уцепится зубами и будет держать до последнего.

Жарков разозлился. Скорее всего, умничка Марго права: куда этой глупой курице деваться без него – у нее ведь нет ни работы, ни своей квартиры. Глядишь, еще судиться надумает, раздел имущества затеет. Ах она дрянь!.. Но ничего, он знает, как ее поставить на место. Вот прямо сейчас пойдет и…

– Отпустит, – зло ответил Жарков.

– Ты плохо знаешь женщин.

– А ты плохо знаешь меня. Как я скажу, так и будет! – взревел Жарков. – Я мужчина, и я решаю! Да она мне в глаза смотреть боится!