Избранная 147/2 - [19]

— Враг знает о нашем существовании, но пока мы здесь, причинить вреда не может. Мы скрыты от его взора. К сожалению, та магия, что позволяет прятаться от него, стесняет нас в возможностях заручится чьей-то поддержкой. Поверь, изымать девушек из заброшенного мира и внедрять их в другие миры, в надежде, что они совершат невозможное — не самая первая наша мысль. Мы перепробовали многое, очень многое и только когда я обратился к истокам, к силе, которой был сотворен, она открыла мне путь. Пускай я не до конца осознаю, как это работает, но оно работает.

Ноги затекли и я, кряхтя, как симбиоз древней старухи и сломанного стула, сменила позу. Поджала под себя ногу и чуть не свалилась вниз, когда грозный голос Клода угрожающе пророкотал в голове.

— Дробь два! Если ты сейчас же не присоединишься к тренировке, я лично приду за тобой, за каким бы камнем ты ни пряталась, и протащу за шкирку по всему лагерю, пока остальные будут кидать в тебя грязь, сачок ты ленивый!

Отчего-то я поверила старой железяке.

— Кхм, Атрос. Прежде чем Клод надругается над моей формой и отправит на экзекуцию, последний вопрос. Кто вы трое, блин, такие?

Выходила я сбитая с толку.

Атрос, Лёша и Клод — боги. Старые, забытые, сломленные боги миров, которые не смогли защитить свой дом от Врага. Атрос не знает, чем повелевали его коллеги, и за какие сферы человеческих (а может, и нет) жизней отвечали. Они не говорили об этом. Есть темы, что лежат под строгим табу. Атрос никогда не настаивал на ответах, потому что тогда, ему пришлось бы говорить наравне со всеми. Нельзя передать словами боль вызванную гибелью мира, который поклялся оберегать от внешних угроз.

Атрос потерял не только мир со всеми его обитателями, но и других богов, что стояли рядом с ним в храмах. Тех, кто считался его соратниками. Тех, кто объявил его врагом. Тех, кто объявил поклонение ему страшным грехом. Тех, кто отрицал его существование.

Разбитый на поляне лагерь никуда не делся. Зато появились грязевые лужи, натянутая леска, барьеры, препятствия и шины. Кучка Избранных проходила курс молодого бойца под командованием одной из красноименниц. В другой стороне девушки изучали азы танцев. Дальше всех разместились будущие лучницы. Под предводительством Избранной, что щеголяла синей шевелюрой, они учились доставать стрелы из колчана так, чтобы не поранить друг друга.

Решив, что стоять на месте и играться в Китнис интереснее, чем падать в ров с грязью и изучать такт «раз-дав-три, раз-два-три», я направилась к стрельбищу. (Прим.: Китнис — персонаж серии книг «Голодные игры» Сьюзен Коллинз)

— Дробь два! — в этот раз голос прозвучал не в голове, поэтому, на всякий случай, я дернулась в сторону и пригнулась. К счастью, никто в меня камнями кидать не собирался.

Избранная под номером пять пихнула мне в руки деревянный меч.

— На тебя что, единорог радугой блеванул? — спросила она, прежде чем указать на площадку, где Клод с легкостью паладина восьмидесятого уровня разбрасывал девушек точными ударами меча, на этот раз не боевого. Десяток Избранных нападали на него с разных сторон, то по очереди, то скопом. Ни один из ударов не находил цели. Девушки по одной сыпались с небольшого плато в ров с водой. Выплывали, выжимали одежду и по новой поднимались наверх. Откуда только брался энтузиазм?

— Им воевать с драконами, — пояснила номер пять, подгоняя меня вперед.

— Воевать с драконами? — меч в руках, до этого казавшийся громоздким и неуклюжим, обзавелся еще одной характеристикой — бесполезный. — С ними нельзя воевать. Ты либо их Мать, либо Усэйн Болт! Давайте тренироваться быстро бегать и мастерски прятаться. В этом больше толка!

— Скажи это Клоду, — предложила пятерка, оставляя меня одну.

Я посмотрела вверх на плато, на которое мне предстояло забраться, а потом слететь вниз и задалась вопросом: такой быстрый, смертоносный и обидчивый с оружием в руках, а не бог ли войны Клод? Не, ну а кем ему еще быть? Богом изобразительного искусства и парных танцев, что ли?

Мне хана…

— 11 —

Однажды, не сговариваясь, подруги подарили мне на день Рождения сертификат на занятия йогой и в спортзал. Так я узнала, что такое чувствовать боль в тех местах, о которых не подозреваешь, и что значит не соответствовать, собственным ожиданиям. Я уверилась в то, что шпагат — недостижимая для меня роскошь, мостик — прерогатива одержимых из ужастиков, а растяжка, по всем признакам, от лукавого. К чему я это рассказываю? В первый день тренировочного лагеря Избранных, я познала тяготы физических нагрузок на неподготовленное тело заново. Все, начиная от боли мышц, не подозревающих, что их можно тянуть в такие стороны, и заканчивая умершей самооценкой, что повесилась на корявом суку, когда на равной дорожке в пятнадцать километров меня обогнала Лариса.

Иногда ты не стараешься. Иногда проигрываешь специально, зная, что сколько бы сил не вложил, до финиша не дойти, а иногда терпишь крах там, где всегда считал себя если не победителем, то достойным игроком. А это я к чему? Клод скинул меня в ров семь раз подряд. Я считала. Ему не пришлось напрягаться. Три раза он это проделывал, вовсе не прикасаясь. Нарочно целился, выстраивал удар так, чтобы сбить меня другими Избранными. Я перестала отжимать одежду. Смирилась с мокрыми волосами. Я продолжала подниматься на помост, чтобы сразу же слететь вниз, не успев поднять меч.