Избавление от КГБ - [49]

Другое дело, как в последующем поступать с архивными материалами. Безошибочная позиция — нужен закон об архивах, который все расставит по местам.

Что же касается самого острого в те дни требования — немедленно открыть досье на агентуру и, как выражались «вольные» журналисты, на «стукачей». Я категорически был против этого.

Первый раз свою позицию в вопросе об архивах я изложил в заявлении «Независимой газете», которое было напечатано уже 29 августа:

«В связи с выступлениями в «Независимой газете» и ряде других изданий по поводу необходимости обнародовать досье на «миллионы тайных агентов и осведомителей КГБ» считал бы необходимым заявить следующее. Я уверен, что открытие этих досье не только нецелесообразно, но и крайне опасно.

Виноваты не люди, а система, которая в годы тоталитаризма с пионерских лет воспитывала людей в таком духе, что они нередко становились добровольными или невольными осведомителями. Подавляющее большинство из них — честные люди, ничем иным себя не запятнавшие. Призывы «открыть архивы» могут только еще больше расколоть наше и без того больное общество. Одержав решительную победу, демократическим силам сейчас самим важно не опуститься до постыдной «охоты на ведьм». Сейчас время собирать камни, время залечивать раны, а не бередить их.

Ни в одной стране, где победили демократические революции, подобные досье не были открыты[2]. Не будет этого и у нас, пока я нахожусь на посту Председателя КГБ. Это, разумеется, не относится к «тайнам», связанным с преступлениями против народа, репрессиями, преследованиями инакомыслящих и т. п. К этим архивам будет немедленно, в соответствии с Указом Президента России, обеспечен в установленном порядке доступ всех заинтересованных лиц».

Я убежден в правильности такой позиции.

Мне кажется, я понимаю и тех, кто в свое время пострадал от слежки КГБ, за свои убеждения поплатился лагерем, высылкой, издевательствами и теперь желает одного — справедливости. И еще озабочен тем, чтобы в новое свободное общество, за которое эти люди боролись и которое начинаем строить, входили наравне со всеми бывшие «агенты КГБ». А кто может выразить мнение безвинных и безгласных, кого расстреляли, сгноили в лагерях, «психушках»? Отмщения?! К тому и призывают некоторые публицисты, тем не менее стыдясь самого этого слова. Предлагаются разные меры. От простого — «страна должна знать своих героев» — до требований непонятного «всенародного» суда.

Нет, эти рецепты не годятся. Они сами отдают сталинизмом. И трудно сказать еще, что страшнее — моральное осуждение, а по-русски — «травля», или новый ряд на скамье подсудимых — носителей «не той», чуждой уже «демократам» идеологии.

Это было бы трагической ошибкой. Создание демократического свободного гражданского общества отодвинулось бы на десятки лет. В общественном сознании появились бы новые «мученики и жертвы», опять требующие отмщения.

Эти рецепты годятся только в том случае, если мы намерены следовать большевистскому примеру. И на развалинах тоталитарного коммунизма намерены воздвигнуть тоталитарный антикоммунизм.

Много ли надо благородства и демократизма для того, чтобы открыть дорогу шантажу и расправам над людьми, которые когда-то, может быть десятки лет назад, сотрудничали с КГБ. Расправам не только моральным, ведь во многих районах страны отнюдь не бабушкиной сказкой остается кровная месть, и сведения о доносе старейшины одного рода на старейшину другого рода пятьдесят лет назад — более чем достаточное основание для межродовой войны.

Кроме того, я прекрасно сознавал, что спецслужба, какие бы аморальные цели она ни преследовала, станет еще более аморальной, если выдаст своих агентов. Тех людей, кто сотрудничал или сотрудничает с разведкой, ни одна разведка не выдает.

К чему приводит «утечка» информации о сотрудничестве с КГБ, можно видеть на примере, скажем, Казимиры Прунскене, уважаемого мною человека, мужественной женщины, в прошлом главы литовского правительства. Устроили ей провокацию, обвинив в «сотрудничестве» с КГБ в студенческие годы. Или взять провокационную возню вокруг одного из руководителей «Саюдиса» Чепайтиса, вызвавшую правительственный и парламентский кризис в той же Литве. Если кто от этого всего и выиграл, то только правые, реакционные силы, но отнюдь не демократия, которой у нас, правда, еще не было, а если так пойдет, то долго еще не будет. Демократии чужды политиканство и спекуляции.

Естественно, речь не идет о конкретных лицах и конкретных уголовных преступлениях. Здесь для следствия не может быть ведомственных секретов.

Если человек хочет знать, какими материалами располагает на него КГБ, это тоже его право. Но обязанность спецслужбы при этом защитить интересы других лиц.

Мне хорошо запомнилась беседа с известным молдавским писателем Ионом Друце. В годы его молодости КГБ вел на него досье, как на человека, подозреваемого в национализме, неоднозначно относящегося к советской действительности, критиковавшего колхозы и т. п. Дело было давно прекращено, но накопился солидный том подслушиваний, подглядываний, «экспертных» оценок, если не сказать доносов…