Избавитель - [4]

Женат он не был. Год назад во время одного из рейдов по Туркменистану он спас девушку-туркменку, дочь ректора Ашхабадского университета, захваченную в заложники, влюбился и хотел жениться. Однако в это время вступил в силу новый закон о бракосочетании туркменок с иностранцами (граждане России тоже относились к иностранцам), по которому претенденту надо было платить за брак пятьдесят тысяч долларов «для гарантии обеспечения детей на случай расторжения брака», и Ростислав не смог набрать нужной суммы.

По природе Светлов был довольно спокоен, методичен, склонен к детерминизму, хотя удача не всегда становилась его союзницей. Поэтому ему приходилось бороться ради достижения желаемого результата: с обстоятельствами, с людьми, со временем, с самим собой. Спасали дисциплинированность и упорство, позволяющие успешно преодолевать препятствия, а систематичность и планирование давали возможность предвидеть и разрешать проблемы до их возникновения. Эта способность Ростислава вызывала неизменное уважение коллег и друзей, даже если не псе они понимали, каким трудом ему достается видимая легкость решения проблем. Прямой и справедливый, Светлов всегда поступал в соответствии с законом: делай другим то, что сам хотел бы получить в ответ. Друзья любили его за это, а ценили за постоянство и надежность. С командованием же из-за недостатка дипломатичности у него случались инциденты, хотя и оно ценило его мастерство и опыт оперативника и уважало твердость мнений. В такой специфической сфере деятельности, в какой нашел свое призвание Светлов, не сомневающийся, что убийцы и подонки жить не должны, отношения в команде могли базироваться только на основе взаимного доверия, и Ростислав был идеальным партнером. За всю свою жизнь, пусть и недлинную, но плотно заполненную событиями, он никого не подставил и не подвел.

На Мадагаскар члены группы «Возмездие» добирались поодиночке, как туристы, разными самолетами и в разные города, а уж потом собирались в условленное время и в заранее установленном месте. Местом этим был зума — центральный городской базар Антананариву, каких не встретишь, пожалуй, ни в каких других столицах мира.

По-малагасийски «зума» — пятница. По легендам, раньше заниматься торговлей на острове разрешалось только в этот день, чтобы не отвлекать крестьян и ремесленников от основного дела. Теперь торговать на Мадагаскаре можно ежедневно, хотя по традиции самый большой базар и ныне собирается по пятницам и субботам. В погожие дни на зума съезжаются до двадцати пяти тысяч человек.

Светлов, впервые попав сюда, был поражен столпотворением и масштабами базара, живущего по своим законам почти круглосуточно Ради любопытства он прошелся вдоль импровизированных лавок и столов с товарами и словно попал в музей, равных которому не видел нигде. Здесь продавали свои изделия не только ткачи, сапожники, мебельщики, портные, художники и мастера резьбы по кости и дереву, но и адепты редких ремесел и профессий — от доильщиков змеиного яда до изготовителей музыкальных инструментов из сушеных тыкв и слоновьих ушей. Впервые Ростислав мог познакомиться в полной мере с культурой мальгашей и с ними самими.

Он с интересом повертел в руках алу-алу — миниатюрные копии резных деревянных надгробий, которые продавал старик с желто-коричневым цветом кожи. У него наличествовали жидкая растительность на лице, блестящие черные волосы, связанные в пучок, и характерный для азиатов разрез глаз. На африканца он походил мало, и когда Светлов спросил его по-английски, откуда он, старик кратко ответил:

— Махафали.

Светлов кивнул. Перед «турпоходом» его напичкали разного рода информацией, где имелись сведения и о племенах скотоводов махафали, обитающих на юго-западном побережье острова.

Затем он остановился у продавщиц циновок. Это были уже типичные представительницы восточноафриканского побережья из племени макуа, предки которых либо были проданы из Мозамбика на Мадагаскар в рабство, либо сами сбежали на остров, спасаясь от набегов торговцев живым товаром.

После осмотра циновок Ростислав ощупал тамтамы в рост человека, словно прицениваясь к ним, полюбовался на сплетенных из сушеных банановых листьев жирафов вдвое выше человеческого роста, выслушал торговца, предлагавшего порошок, который способен покорить сердце любой красавицы, средство от сглаза, лекарство, возвращающее мужскую силу, и фигурки каких-то божков, двуруких, двуногих, но трехголовых. Они казались живыми и буквально просили взять их в руки.

Светлов повертел в пальцах светло-коричневую фигурку божка с выпученными глазами на средней голове, в то время как две другие головы божка были безглазыми, хотел было поторговаться, и в это время кто-то сказал сзади:

— Это бецабеца, злой дух. Возьмите лучше другой амулет.

Говорили по-немецки.

Светлов обернулся.

На него смотрел бледнолицый немец в шляпе из рисовой соломки, в шортах, с квадратной челюстью, сероглазый, с усиками а-ля Гитлер. На одном плече у него висела сумка, на втором фотоаппарат, в руках немец держал видеокамеру. Это был майор Юра Владимиров по кличке Вихрь, командир группы.