Из жизни звезд - [18]

В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как мурлычит кошка да шуршит лента монитора. Ева снова села в кресло напротив мисс Гудмен.

— Меня бросает в дрожь при мысли, что этот тип бывает настолько близко от меня, что может незаметно отрезать лоскут от платья.

— Подобные типы обычно очень умны, чуть ли не гениальны. Я не хочу вас запугивать, Ева, но именно по этой причине они очень опасны. — Максин увидела, как потемнели от страха глаза Евы. Она быстро добавила: — Я не говорю, что этот тип — насильник. Этого я пока не знаю, так же как и вы, поэтому не будем преувеличивать опасность. Возможно, он просто хочет запугать вас. Некоторые люди испытывают удовольствие от того, что имеют психологическую власть над знаменитостями, что они как бы в родстве с ними, могут влиять на них, и часто удовлетворяются возбуждением от этого.

— Но не всегда, — возразила Ева. Беспризорница, устав от ласк, соскочила с колен и снова направилась на освещенный солнцем диван. Ева стряхнула приставшую шерсть кошки с белой шелковой блузы и колен и выжидающе посмотрела на собеседницу.

— Не всегда, — ровным тоном подтвердила Максин. — Она спокойно встретила тревожный взгляд Евы. — Некоторые из таких типов действуют в полном соответствии со своими агрессивными фантазиями. Но у нас пока слишком мало информации, чтобы строить обоснованные предположения. Мы даже не знаем точно, мужчина это или женщина… Но мы непременно узнаем. — Она ободряюще улыбнулась, однако за этой улыбкой скрывалась стальная холодность в ее глазах. Впервые после возвращения из Лондона от Нико Ева почувствовала, что находится под защитой. Обратившись в службу обеспечения личной безопасности, она сделала первый шаг к тому, чтобы выиграть этот матч нервов. И Максин Гудмен будет ее гладиатором.

— Пусть Ронсон сравнит все отпечатки пальцев на страницах, — сказала Максин в магнитофон. Затем в течение получаса она изучала распорядок дня Евы, записи в журнале, фамилии служащих, выясняла, куда она сдает в чистку свою одежду и в каких магазинах покупает платья. Максин намеревалась проверить всех людей, с которыми Ева вступала в контакт, от портье дома до гримера и гардеробщика во время съемок.

Максин связалась со своим офисом и вызвала двух телохранителей, которые должны были круглосуточно находиться близ дома Евы и которых можно мгновенно вызвать, стоит лишь нажать на кнопку. Один или двое будут охранять ее в течение всего дня, но, успокоила ее Максин, Ева даже не будет подозревать об их существовании, пока у нее не возникнет нужда в них.

Телохранители Том Свенсон и Джо Тамбурелли появились еще до окончания разговора Евы и Максин. Ева улыбнулась про себя, пожимая каждому руку. Она ожидала увидеть крупных, неповоротливых людей в строгих официальных костюмах, но, к ее удивлению, перед ней предстали двое симпатичных мужчин в спортивных куртках и брюках.

Тому Свенсону на вид было лет тридцать пять, высок, широк в плечах, хорошо сложен, с копной белокурых волос и широкой улыбкой; Джо Тамбурелли было лет двадцать с лишним, с прямыми черными волосами, серыми глазами и ямкой на подбородке. Он выглядел физически хорошо накаченным. Ева внимательно всмотрелась в их лица, чтобы хорошо запомнить и затем узнавать их в толпе.

Когда Максин ушла, а телохранители заняли свои посты, Ева почувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем все последнее время.

При расставании Максин сказала:

— Не позволяйте этому подонку мешать вам жить. Я понимаю, что это легче сказать, чем сделать, но, как правило, подобные типы так и не становятся насильниками. В ближайшие дни мы узнаем об этом Билли Шиэрзе больше, после того как проверим все окружение и проведем лабораторное исследование. А пока я оставляю вас в надежных руках. Свенсон и Тамбурелли относятся к числу моих лучших сотрудников. Если у вас появится еще одно письмо, не вскрывайте его, а немедленно свяжитесь со мной.

«Она выглядела такой уверенной», — подумала Ева, открывая холодильник и доставая диетическую соду. — Может быть, им удастся поймать этого подонка, и мне не понадобится рассказывать об этом Нико. Ему совсем ни к чему отвлекаться, когда он несется со скоростью 130 миль по сложнейшей трассе. Если повезет, то все может оказаться позади к моменту его возвращения в Нью-Йорк».

Десять дней спустя, когда Ева собралась ехать встречать прилетающего Нико, из Дулута позвонила мать и сообщила, что сейчас в Нью-Йорке Марго, приехавшая на конгресс медиков.

Ева с трудом удержалась, чтобы не бросить саркастическое «Ну и что».

— Чудесно, мама…

Она закрыла глаза и скорчила гримасу, готовая к тому, что будет сказано вслед за этим.

— Она остановилась у Пьера, — осторожно продолжала мать. — Я думаю, было бы славно, если бы вы пообедали вместе.

«Славно. Скорее мучительно», — подумала Ева.

Она давно смирилась с тем, что мать выступает миротворцем между дочерьми. Элизабет Химеляйнен всегда пыталась сгладить пристрастное отношение отца к Марго, которую он называл «красавицей и умницей». Эту блистательную девочку с обворожительной улыбкой и ямочками на щеках перевели из третьего класса сразу в пятый и в течение всех лет учебы избирали старостой класса. Ева была тихоней. Несмотря на спортивные трофеи, которыми была заставлена ее полка, она чувствовала себя человеком второго сорта в отцовском доме. И Марго такое положение вещей было вполне по душе.