Из жизни солдата - [64]

До сих пор Гитлер мог в оправдание своих внешнеполитических требований ссылаться на право народов на самоопределение, как это произошло, например, в марте 1939 года при возврате Германии Мемельской области, входившей в состав Литвы. Однако присоединение к рейху остальной территории Чехословакии являлось как раз нарушением этого неотъемлемого права народов, сколько бы Гитлер ни ссылался на якобы достигнутое соглашение по данному вопросу. Осуществив эту акцию, диктатор не только показал всему миру свое истинное лицо, но и лишил себя морального права в будущем, например при урегулировании проблемы Данцигского коридора, воспользоваться этим привычным оправданием. Однако наибольшее беспокойство вызывало то обстоятельство, что наш глава государства нарушил данное слово. По случаю подписания Мюнхенского соглашения Гитлер уверенно заявил, что теперь, после урегулирования Судетского кризиса, у него больше нет территориальных претензий. Приходится только удивляться тому, что западные державы поверили фюреру. Разве они не знали, что в срочном решении нуждается еще и проблема Данцигского коридора? Как бы то ни было, Гитлер пожертвовал добрым именем Германии, когда он под явно надуманным предлогом — обращение президента Чехословакии за помощью — провел очередную внешнеполитическую акцию.

Бисмарк однажды произнес примерно следующую фразу: В приличном обществе обычно можно простить любому человеку многие поступки, совершать которые неприлично. И только одного нельзя прощать никому — лжи и коварства. Но ведь именно так, т.е. лживо и коварно, и поступил Гитлер, нарушив Мюнхенское соглашение. Нельзя было не заметить, что тем самым он злоупотребил оказанным ему доверием, без которого невозможно мирное сосуществование народов. Правда, в истории большинства государств есть примеры нарушения политических обещаний. Немало подобных историй происходит и в наши дни. И все же Германия, находившаяся перед лицом многочисленных угроз, не должна была позволять себе такое ни тогда, ни потом. Бесцеремонность

Гитлера по отношению к Чехословакии, его переход от защиты права народов на самоопределение к нарушению этого права вызывали все более глубокую озабоченность не только у иностранных держав, но и у самих немцев. Теперь никто не мог поручиться за то, что фюрер не решится на дальнейшие территориальные приобретения.

Над Европой нависла вполне реальная угроза войны.

Иллюстрации

Приложение 1. Эрих фон Манштейн: страницы биографии

Повествование о своей жизни и военной карьере автор книги «Из жизни солдата» заканчивает рассказом о событиях марта 1939 года, за которыми он наблюдал со стороны, в должности командира 18-й дивизии в Лигнице. О том, как складывалась его дальнейшая судьба вплоть до начала апреля 1944 года, фон Манштейн ярко и выразительно поведал во второй книге своих мемуаров под названием «Утерянные победы»[21].

Надо полагать, автор не случайно разделил свои воспоминания на две части: до и после начала второй мировой войны. 1 сентября 1939 года стало рубежной датой не только в его жизни, но и в судьбе всего человечества. Во второй части своих мемуаров фон Манштейн, в частности, пишет о том, что он «только летом 1939 года узнал о директиве по развертыванию «Вайс», первом плане наступления на Польшу, разработанном по приказу Гитлера. До весны 1939 года такого плана не существовало, Наоборот, все военные мероприятия на нашей восточной границе были нацелены на оборону, а также обеспечение безопасности в случае конфликта с другими державами»[22].

Как и весь мир, генерал фон Манштейн и большинство его сослуживцев до самого последнего момента надеялись, что мирового пожара все-таки удастся избежать. Вот что пишет автор о своих. размышлениях накануне войны: «Война или блеф, вот в чем заключался вопрос, по крайней мере, для того, кто не был знаком с подлинным развитием политических событий и прежде всего с намерениями Гитлера... Во всяком случае, те военные меры, которые были приняты в августе 1939 года, вполне могли, несмотря на существование плана развертывания «Вайс», иметь своей целью усиление политического давления на Польшу, чтобы заставить ее пойти на уступки»[23].

Как известно, этим надеждам не суждено было сбыться. Согласно директиве «Вайс» фон Манштейн занял пост начальника штаба группы армий «Юг», командующим которой был назначен генерал-полковник фон Рундштедт. Затем, в октябре 1939 года, в должности начальника штаба группы армий «А» он занимался разработкой плана наступления немецких войск через Арденны в 1940 году, а с февраля 1940 года на посту командующего 38-го армейского корпуса участвовал во французской кампании. В конце февраля 1941 года, накануне войны против Советского Союза, фон Манштейн сдал командование 38-м армейским корпусом у побережья Ла-Манша и вступил в командование вновь формируемым в Германии 56-м танковым корпусом, который должен был наносить удар в составе группы армий «Север» из Восточной Пруссии в направлении Ленинграда. Вот как описывает генерал начало военных действий на советско-германской границе: «Общее впечатление от противника было такое, что он во фронтовой полосе не был захвачен врасплох нашим наступлением, но что советское командование не рассчитывало — или еще не рассчитывало — на него и поэтому не сумело быстро подтянуть вперед имевшиеся в его распоряжении крупные силы»