Из жизни солдата - [22]

Тайный советник Кепке, который в совершенстве владел дипломатическим языком, очень умело формулировал предполагаемую реакцию Совета Лиги Наций. Вместо того, чтобы принимать энергичные меры по обузданию агрессора, он чаще всего ограничивался уклончивыми ответами и туманными обещаниями, то есть всеми теми отговорками, с которыми впоследствии приходилось на практике сталкиваться при обращении в Лигу Наций.

Военно-дипломатическая прелюдия к командно-штабному учению получилась очень интересной и полезной. У нас сложилось впечатление, что и господа из министерства иностранных дел, которые до сих пор имели весьма неопределенное представление о такого рода учениях, по достоинству оценили мероприятие, в котором им пришлось участвовать. Мы же надеялись, что отработанный впервые сценарий в дальнейшем станет традиционным и что в конечном счете это поможет избежать «непроизвольного сползания» в никому не нужную войну, как это случилось в 1914 году. К сожалению, мы тогда еще не предполагали, что сложившиеся к тому времени тесные связи между руководством сухопутных войск и министерством иностранных дел будут непоправимо нарушены при нацистах. Нам также и в голову не приходило, что когда-нибудь внешнеполитическое ведомство окажется в руках человека, который будет открыто стремиться к войне.

Как бы то ни было, но описанное выше командно-штабное учение является весьма показательным для позиции руководства сухопутных войск по отношению к военным конфликтам, которая заключалась в безусловном признании ведущей роли политического руководства в принятии решений по вопросам войны и мира. И если в 1914 году оперативный план применения вооруженных сил предопределил принятие политического решения о начале военных действий, то в описываемый период руководство сухопутных войск старалось любое военное мероприятие, каким бы необходимым оно ни казалось, соотносить с конкретной политической обстановкой. В своих расчетах немецкий Генеральный штаб принимал во внимание возможности, которыми располагала Германия в силу ее принадлежности к Лиге Наций. В то же время у нас не было никаких иллюзий относительно того, насколько реально было рассчитывать на помощь этой международной организации тому государству, которое оказалось бы не в состоянии самостоятельно отразить иностранную агрессию.

Во время командно-штабных учений и тренировок я должен был оказывать помощь их руководителю и готовить вводные на каждый день. В мою задачу также входила подготовка проекта заключительного совещания, на котором происходил итоговый разбор учений. Эта работа мне очень нравилась и помогала самому узнать очень много нового.

И главнокомандующий сухопутными войсками, и начальник войскового управления предоставляли мне практически полную свободу при разработке замысла учений. Обычно мне бывало достаточно нескольких минут в конце каждого дня учений для того, чтобы узнать их мнение о проведенных мероприятиях и выслушать их предложения по дальнейшему ходу учений. То же можно сказать и о подготовке заключительного совещания, которое обычно продолжалось три часа и в ходе которого не только подвергались критике неудачные действия сторон, но и формулировались принципиально важные положения, касающиеся принципов и методов управления войсками.

Генерал Бек и другие немецкие генералы

Наряду с тем, что во время учений мне удавалось почерпнуть для себя по моей специальности, я также знакомился с множеством весьма эрудированных и просто интересных людей. Среди всех высокопоставленных представителей тогдашнего генералитета, с которыми мне довелось познакомиться, я хотел бы выделить будущего начальника Генерального штаба Людвига Бека. Нельзя сказать, чтобы он как-то внешне выделялся среди других генералов рейха. Этому мешала в первую очередь его природная скромность, накладывавшая отпечаток на все поведение генерала и заставлявшая его ставить интересы дела выше личных. Скромность и неподдельная искренность сочетались в нем с большим полководческим талантом, с четкостью и ясностью суждений, с неизменным чувством долга и разносторонней образованностью. Всеми своими качествами он напоминал своего великого предшественника генерал-фельдмаршала графа фон Мольтке, которому немецкий Генеральный штаб обязан своей репутацией во всем мире. Кроме Бека я не знаю ни одного солдата, которого я рискнул бы сравнить с Мольтке.

Как и Мольтке, генерал Бек, безусловно, не был «образцовым солдатом» в том смысле, в каком обычно употребляется это выражение. Ему, в частности, недоставало некоей солдатской непринужденности, с помощью которой, к примеру, будущий главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник фон Фрич завоевал симпатии своих подчиненных. Подобно Мольтке, Бек воплощал в себе не столько черты солдата, сколько черты ученого. В отличие от Хаммерштейна, который поражал своей поистине сверхъестественной проницательностью и склонностью к экспромтам, авторитет генерала Бека основывался на его чрезвычайной скрупулезности и дотошности по отношению к любому делу. Перед принятием любого решения он тщательно взвешивал все «за» и «против» и никогда не позволял себе выдавать желаемое за действительное.