Из жизни одноглавого - [20]

Заглянул он и вскоре после похорон. Услышав, что случилось, стащил с головы бейсболку и пригорюнился. Потом спросил: «Это, что ли?» — и постучал кулаком по макушке. «Нет? Тогда это, что ли?» — и трижды ударил в левую сторону груди. Услышав ответ, насупился пуще и молча удалился…

Найти его подчас бывало трудновато, но Калабаров знал способы добыть сантехника, в каких бы высях он об ту пору ни обретался. Я сам пару раз наблюдал, как Юрий Петрович собственноручно приводил Джин-Толика, доставленного со двора какими-то ханыгами, в рабочее состояние. В ход шли крепкий чай, лимон, нашатырный спирт, а сразу после нашатырного и этиловый, отпускаемый в этом случае чайными ложками.

После обеда Калинина направилась известить начальство о нависшей над библиотекой опасности. Она не обладала столь образной и яркой речью, как Плотникова, однако даже ее скупое описание произвело на директора определенное впечатление.

— Что вы говорите! — ужаснулся он. — Прямо-таки через край?

— Ну да, — сказала Калинина. — Такое однажды уже было. Джин-Толик пропал, а никто другой не может. Хорошо, Калабаров тогда из отпуска вовремя вернулся и разыскал. А то уж подступало…

— Сколько же времени прошло, пока подступило?

— Дня три, что ли, — прикинула Калинина. — Недолго. А теперь мы уж второй день Джин-Толика ищем…

— Куда звонить? — всполошился Милосадов, хватаясь за телефон.

— Не знаю. Дома трубку никто не берет. В РЭУ вообще издевательство. Я говорю: так и так, пришлите Джин-Толика. Диспетчер в ответ: фамилию скажите! Ладно, говорю, любого сантехника, только трезвого. А она мне таким голосом! — Калинина скривилась и прогнусавила: — «Ну вы, женщина, ваще! Где ж я вам в одиннадцать часов трезвого сантехника возьму?!»

— Действительно, — хмыкнул Милосадов. — Ладно, дайте все-таки телефон этого вашего Джинна-Толика. Я его из бутылки-то вытащу.

***

Однако Джин-Толик нашелся только на исходе третьего дня, когда уже было понятно, что библиотека в самом прямом и непереносном смысле идет ко дну, и ничего доблестного в ее утонутии, в отличие, допустим, от «Варяга», отыскать невозможно.

Подвал заполнился. Теперь даже издалека было видно, как маслянисто качается зловонная жижа, время от времени пробулькивая еще более зловонными пузырями.

Персонал готовился к эвакуации. О шлюпках речи не было, поэтому оставалось только бестолково метаться, спрашивая друг у друга, что же делать. Милосадов время от времени пробегал по всем помещениям с грозным требованием прекратить панику. Я искренне радовался, что у него нет револьвера, а то бы он точно кого-нибудь пристрелил, как на «Титанике», — скорее всего, Плотникову, потому что она больше всех выла и причитала, заламывая руки. Я даже заподозрил, что где-то в стеллажах у нее запрятаны авоськи с наличностью.

Когда выдавалась более или менее спокойная минута, Милосадов в сотый или даже тысячный раз успокаивал женщин, разъясняя, что от подвала их отделяют еще две высокие ступени. Стихия может, конечно, захлестнуть туалет и подсобку, говорил он жестко. При этих словах таджикскую женщину Мехри, для которой именно подсобка была родным домом, всякий раз бросало в рыдания. Ее дружно утешали как «сколенники», так и «корточники». Я вообще стал примечать, что опасность сплотила коллектив и все стали друг к другу чуточку добрее. Мне довелось даже увидеть, как Катя Зонтикова плачет, уткнувшись в плечо Натальи Павловны, невнятно бормоча что-то о своей несправедливости, а та гладит ее по голове и сама всхлипывает.

Так вот, говорил Милосадов, совершенно очевидно, что всех нас спасут до того, как уровень опасности поднимется до края этих самых ступеней.

— Но надо же что-то делать! — восклицала Наталья Павловна, прикладывая ладони к вискам.

— Вот именно, — поддерживала ее Коган. — Что же мы тут как крысы на корабле!

— Руководство делает все, что может, — хмуро говорил Милосадов, имея в виду, вероятно, как себя, так и наибольшее начальство. — Даже в СМИ уже идет большая кампания по спасению библиотеки.

Я не собираюсь умалять его заслуги, он действительно много делал: когда не бегал туда-сюда в попытках навести порядок, то беспрестанно куда-то звонил и чего-то настойчиво требовал.

Что касается кампании в СМИ, то здесь его усилия, несомненно, приносили плоды: в этом можно было убедиться, подойдя к беспрестанно орущему в кабинете телевизору.

Каждые полчаса строгие дикторши собранно рассказывали о беде, постигшей библиотеку номер… (сам номер проговаривали невнятно — во всяком случае, я никогда не мог расслышать и убедиться, что речь идет именно о нашей). Следовал короткий репортаж о том, как доблестно сражается персонал библиотеки — мы то есть — с нахлынувшей угрозой. Страшно шумела вода, брызги заливали объектив, так что ни лиц, ни слов разобрать не удавалось — да это и понятно, поскольку никто с телевидения к нам не заглядывал.

Далее наступала очередь интервью со спасателями: давно не бритые мужественные люди в брезентовых робах устало утирали пот грязными, замасленными ладонями. Было очевидно, что корреспонденты на минуточку оторвали их от какой-то неотложной и жаркой работы. На втором плане при этом, как правило, маячили некие приземистые строения, зачастую почему-то окутанные дымом.