Из жизни императрицы Цыси, 1835–1908 - [14]

Сладкие речи евнуха понравились Тун Цзя. Она снова вспомнила о своей нищете, о неприспособленности Гуйсяна. Пожалуй, ей действительно можно опираться только на дочерей. „Да, этот случай нельзя упускать. Раз Орхидея не соглашается, попробую подсунуть им Лотос (Жунэр)“. Она вызвала младшую дочь, показала ее евнухам, но главноуправляющий замотал головой:

—  Неужели вам хочется даром пожертвовать дочерью? Если девушка не совсем красива, она не будет пользоваться милостями императора и умрет во дворце от скуки. Нет, вы уж лучше зовите старшую, которую мы видели!

Тун Цзя поняла, что он прав.

— Моя старшая дочь немного строптива, — сказала она извиняющимся тоном, — поэтому дайте мне три дня сроку, и я ее постепенно уговорю. Через три дня можете приходить за вестями.

Евнухи согласились и ушли, а Тун Цзя, отправившись к Орхидее, принялась настойчиво убеждать ее:

— Ты же видишь, до чего мы дошли! Вспомни, как мы страдали во время болезни отца... На твоего брата я не могу положиться, он всего лишь глупый мальчик, единственная моя надежда — это ты. Девочка, дорогая, пойди туда ради меня! Ты ведь так красива и умна, что не можешь не понравиться его величеству, а когда понравишься, будешь делать все, что угодно, только о матери не забудь!

Из глаз Тун Цзя хлынули слезы. Орхидея тоже не удержалась и заплакала. Этот плач смягчил ее, она согласилась стать наложницей. Обрадованная мать начала целовать ее, называть всякими ласковыми словами, а через три дня вернулись евнухи — уже с дорогим платьем. Переодевшись, Орхидея села в коляску, женщины снова всплакнули, и коляска тронулась».

При всех достоинствах этого отрывка необходимо отметить, что у многих авторов Орхидея попадает во дворец почти случайно. А на самом деле еще до своего приезда в столицу она была зарегистрирована кандидаткой в императорские наложницы. В пьесе М. Коллиса и романе П. Бак она даже мечтает стать наложницей. Это опять-таки выглядит чересчур по-западному: писатели недостаточно учли специфику азиатского сознания, скованного всевозможными ограничениями, и непривлекательность красивого, но довольно скучного маньчжурского двора. Китайские романисты, знавшие все это, предпочли отойти от буквы истории, и их легко понять. Показав колебания Орхидеи, они создали простор для неожиданностей, очень важных в художественной — впрочем, не только в художественной — литературе.

ОСЧАСТЛИВЛЕННАЯ НАЛОЖНИЦА

Выше, в легенде о происхождении Цыси, уже говорилось, что вначале Орхидея играла во дворце очень незначительную роль и была «осчастливлена» Сяньфэном почти случайно, когда ночью подавала ему чай. Поскольку в этой легенде Цыси предстает буддийским перерождением старой лисицы, читатель может усомниться и в реальности остальных деталей, но их повторяет и автор гораздо более достоверного источника — «Подробного обозрения неофициальных историй династии Цин». По-настоящему же красочную картину первого года жизни Цыси при дворе (1853–1854) дает Сюй Сяотянь, описывая местечко Тень платанов в летнем императорском парке, где поселили Орхидею:

«Обычно здесь жили только четыре служанки, присматривавшие за домом и убиравшие его, но сейчас к ним добавили двух наложниц. Второй была Ласточка, девушка из большой и состоятельной семьи, для которой чинная придворная жизнь казалась невероятно тоскливой, а хорошая еда и одежда не составляли ничего удивительного. Вспоминая своих родителей, многочисленных братьев и сестер, она плакала с утра до вечера. А Орхидея, вволю настрадавшаяся, чувствовала себя в парке как нельзя лучше и радовалась каждому новому платью или вкусному кушанью. К тому же здесь  у нее были служанки! С ее веселым, непосредственным характером она быстро превратила платановую рощу в место беготни и смеха и почти забыла о матери, сестре и брате.

Но девушке нравилась и изысканная уединенность этой рощи, где платановые листья, закрывшие полнеба, бросали малахитово-зеленую тень на стены дома. Попросив принести ей альбомы со знаменитыми рисунками и прописями, Орхидея увлеченно занялась живописью и каллиграфией, к которым она имела склонность с самого детства. Овладев красивой скорописью, девушка начала писать на оконной бумаге стихи и рядом с ними изображать орхидеи. Вскоре она разрисовала все окна, а во дворе посадила „орхидеи четырех сезонов“, чтобы окружающие могли постоянно вдыхать аромат цветка, название которого было ее именем...

Вы думаете, Орхидея украшала свое жилище только ради забавы? Нет, она делала это с далеко идущими намерениями, понимая, что летом в таком тенистом месте вполне может появиться император. Более того, она стремилась ускорить этот счастливый миг — при помощи тех денег, которые Управление двора ежемесячно выдавало наложницам. Орхидея с самого начала не тратила их, а откладывала и, скопив лянов двести-триста, дарила евнухам. Те, ублаготворенные столь щедрыми дарами, все время ждали, что девушка о чем-нибудь попросит их, но она ничего не просила, и тогда евнухи по собственному почину стали докладывать ей о каждом шаге императора. Орхидея слушала их как ни в чем не бывало.