Из «Записок Желтоплюша» - [12]

— Он — ничего. Я ведь и сама ничего больше не знаю. Мне бы хоть девяносто иметь, — сказала бедная Кикси, возведя глаза к небу.

— Еще чего захотела! А не спрашивал ли мистер Дьюсэйс, на каких условиях завещаны деньги и кому из нас?

— Спрашивал, но этого я не сумела сказать.

— Так я и знала! — воскликнула миледи, стукнув о стол чайной чашкой. — Так я и знала!

— Что ж тут такого, леди Гриффон? — сказала мисс Матильда. — Незачем бить чашки — вопрос был вполне невинный. Элджернон — не какой-нибудь интересант. Он — воплощенная искренность и великодушие! У него и у самого достаточно земных благ; и он не раз говорил мне, что хотел бы, чтобы его избранница не имела ни гроша, — тогда он мог бы доказать ей чистоту своих чувств,

— Не сомневаюсь, — сказала миледи. — А кто же избранница? Неужто мисс Матильда Гриффон? — И она вышла, хлопнув дверью, а мисс Матильда, по своему обыкновению, разрыдалась и принялась изливать свою тоску и любовь на груди у мисс Кикси.

Глава IV Кажется, клюнуло

На другое утро мы с хозяином явились к Гриффонам; я занялся горничными, а он пошел строить куры дамам. Мисс играла на гитаре, а миледи сидела за кучей бумаг — тут и счета, и чековые книжки, и письма от поверенных. Эх, мне бы ее заботы, особенно при девяти тысячах дохода! Все дела в доме вела миледи. Мисс была для этого чересчур чувствительна.

При появлении хозяина мисс Матильда просияла и грациозно указала ему на место подле себя; он сел. Миледи только подняла глаза, приветливо улыбнулась и опять за бумаги.

— Леди Гриффон получила письма из Лондона, — говорит мисс. — От всяких там скучных поверенных и прочее. А вы посидите со мной, гадкий вы человек.

Он садится.

— Охотно, дорогая мисс Гриффон, посижу с вами тет-а-тет.

— А вчера у посланника, — говорит мисс (после вступительных любезностей), — мы познакомились с одним вашим другом, мистер Дьюсэйс.

— Это, очевидно, был мой отец; он очень хорош с посланником. Третьего дня он навестил и меня.

— Милейший старый джентльмен! И как же он вас любит, мистер Дьюсэйс.

— О да! — говорит хозяин, возводя глаза к небу.

— Он только о вас и говорил и так вас хвалил!

Хозяин вздохнул свободнее.

— Отец очень добр, но он слеп, как все отцы, и чересчур ко мне снисходителен.

— Он говорил, что вы его любимый сын, и сожалел, зачем вы не старший. Я могу оставить ему только скромную долю младшего сына, сказал он, но у него есть талант, знатное имя и собственные средства.

— Средства? О да, да, в этом я не завишу от отца.

— Две тысячи в год, наследство вашей крестной, как вы нам говорили?

— Вот именно, — кивает мой хозяин, — а этого вполне достаточно, милая мисс Гриффон, при моих скромных привычках.

— Кстати, — прерывает его леди Гриффон, — раз уж речь у вас зашла о денежных делах, пособили бы мне, бедной! Подойдите сюда, скверный мальчик, и помогите мне подсчитать.

Он, конечно, со всех ног! Садится около миледи, а у самого глаза так и горят.

— Вот, взгляните, — говорит она. — Мои агенты сообщают, что получен перевод на семь тысяч двести рупий, а в рупии два шиллинга девять пенсов. Сколько это будет в фунтах и шиллингах? — Хозяин ей старательно высчитывает. — Девятьсот девяносто фунтов. Допустим. Не стану проверять — чересчур утомительно. А теперь другое. Чьи это деньги — мои или Матильды? Понимаете, это — проценты с некоего капитала в Индии, которого мы еще не трогали, а из завещания сэра Джорджа я никак не пойму, что делать с этими деньгами, кроме как тратить. Что же нам делать, Матильда?

— Ах, мама, вы уж сами решайте.

— А вы что скажете, Элджернон? — Тут она кладет ему руку на плечо и заглядывает в лицо, этак завлекательно.

— Но я не знаю, как сэр Джордж распорядился деньгами, — говорит он. Для этого вам нужно показать мне его завещание. — О, с удовольствием!

Хозяин точно на пружинах подпрыгнул — даже схватился за стул.

— Вот смотрите: у меня здесь только копия, я ее сняла с бумаги, которую собственноручно написал сэр Джордж. Военные ведь редко обращаются к адвокатам; это он написал в ночь перед сражением. — И она прочла: «Я, Джордж Гриффон и т. д. и т. п. — ну, обычное начало — будучи в здравом уме м-м-м-м — назначаю своими душеприказчиками Томаса Абрахама Хикса, полковника на службе Ост-Индской компании, и Джона Монро Мак-Киркинкрофта (торговый дом „Халф, Мак-Киркипкрофт и Добс“, в Калькутте), а все мое имущество завещаю моей жене Леоноре Эмилии Гриффон (урожденной Кикси) и моей единственной законной дочери Матильде Гриффон. Проценты с капитала завещаю им поровну. Самый капитал хранить неприкосновенным вплоть до смерти моей жены Леоноры Эмилии Гриффон, после чего он переходит к моей дочери Матильде Гриффон, ее наследникам, душеприказчикам или правопреемникам».

— Ну вот, — говорит миледи. — Дальше мы читать не будем — дальше пустяки. Теперь, когда вы все знаете, скажите нам, как поступить с этими деньгами.

— Они должны быть поделены между вами.

— Tant mieux[16]. А я думала, что они все Матильдины.

* * *

После чтения завещания наступила пауза. Хозяин встал из-за секлетера, где сидел с миледи, прошелся по комнате, потом подошел к мисс Матильде. Наконец он произнес тихим, дрожащим голосом: